— В таком случае вы нарушаете основной принцип проекта «Отвернувшиеся»: приказ Отвернувшегося необходимо доложить по инстанции и выполнить, даже если вы не понимаете цели приказа. Право вето есть только у СОП.

— Но мы не можем расходовать ресурсы общества на то, чтобы подобный человек жил как император! Господин Ши, мы недолго работаем вместе, но я вас весьма уважаю. Вы опытный и умный человек, поэтому ответьте мне прямо. Вы и в самом деле полагаете, что Ло Цзи хоть что-то делает по проекту «Отвернувшиеся»?

Ши Цян качнул головой:

— Не знаю. — Он поднял руку, предупреждая возражения. — Однако это просто из-за моего неведения; это не мнение нашего руководства. В этом самая большая разница между вами и мной: я лишь тот, кто старательно выполняет приказы. А вам положено спрашивать «почему».

— Вы считаете это неправильным?

— Да дело не в том, правильно это или неправильно. Если бы каждый человек должен был понимать приказ, прежде чем его исполнить, мир давно бы уже погрузился в хаос. Господин Кент, у вас звание повыше моего, но по сути дела мы оба люди, исполняющие приказы. Нам следует знать, что бывают вещи, задумываться над которыми нам не стоит. Достаточно лишь выполнять свои обязанности. Если вы к этому не готовы, то, боюсь, вам дальше будет трудно.

— Мне уже трудно! Мы только что истратили кучу денег, выкупая это вино с затонувшего корабля! Я просто думаю… Посмотрите сами, разве он похож на Отвернувшегося?

— А как должен выглядеть Отвернувшийся?

Кент на мгновение потерял дар речи.

— Знаете, что я думаю? — продолжал Ши Цян. — Если бы для Отвернувшегося существовал шаблон, то не сказал бы, что Ло совсем с ним несовместим.

— Что? — переспросил слегка опешивший Кент. — Вы утверждаете, что видите в нем какие-то достоинства?

— Утверждаю.

— Но, черт возьми, что же вы видите?

Ши Цян положил руку на плечо Кента.

— Возьмем вас, например. Если бы мантия Отвернувшегося легла на ваши плечи, вы ухватились бы за этот шанс и стали бы таким же гедонистом, как и он.

— Я бы уже давно свихнулся.

— Ну да. А Ло Цзи — пофигист. Ему все до фонаря. Кент, старина, неужто вы думаете, что у него легкая работа? Отвернувшийся должен обладать способностью смотреть на вещи не как обычные люди, и именно эту способность мы в нем наблюдаем. А вот такой человек, как вы, великих дел не совершит.

— Но он настолько… я хочу сказать… если ему на все плевать, то как это соотносится с проектом «Отвернувшиеся»?

— Да я уже сколько времени талдычу вам это, а вы так и не поняли! Я говорю, что не знаю. Откуда вы можете знать, что его причуды не являются частью плана? Еще разок повторю: судить об этом не вам и не мне. Но даже если мы правильно понимаем его действия, — Ши Цян наклонился к Кенту и понизил голос, — некоторые вещи требуют времени.

Кент долго таращился на Ши Цяна. Наконец он тряхнул головой, неуверенный, правильно ли понял последнюю фразу:

— Хорошо. Я подам рапорт. Но вы можете мне сначала показать, как выглядит эта девушка его мечты?

Когда Кент увидел женщину на экране, его старое лицо на мгновение смягчилось. Он помассировал челюсть и признал:

— Вот это да… Ни на мгновение не поверю, что кто-то такой существует, но надеюсь, что вы ее все-таки скоро найдете.

* * *

— Полковник, не считаете ли вы несколько неожиданным, что человек моего положения проверяет политическую и идеологическую работу в ваших вооруженных силах? — сказал Тайлер, встретившись с Чжан Бэйхаем.

— Нет, мистер Тайлер. Уже был прецедент. Рамсфелд однажды посещал Партийную школу при Главном военном совете, когда я там учился. — Чжан Бэйхай не проявлял ни любопытства, ни осторожности, ни отчуждения, которые Тайлер видел в других офицерах. Он выглядел искренним, и это облегчало разговор.

— Вы хорошо владеете английским. Вы, наверное, из флотских?

— Так точно. Космические силы США набрали даже больше персонала из флота, чем мы.

— Этот старинный вид вооруженных сил не мог даже представить себе, что боевые корабли поплывут в космосе… Буду откровенен. Когда генерал Чан Вэйсы представил вас как лучшего политического офицера в космических силах, я подумал, что вы из армии; армия — душа ваших вооруженных сил.

Чжан Бэйхай явно не согласился с этим утверждением, но вежливо рассмеялся:

— То же самое можно сказать о любом роде войск. Во всех странах космические силы только зарождаются, и их военнослужащие привносят что-то со старого места службы.

— Меня весьма интересует ваша политическая и идеологическая работа. Надеюсь, что смогу ознакомиться с ней поглубже.

— Это не вызовет затруднений. Командование приказало мне ничего не скрывать — в рамках моей работы.

— Благодарю вас! — Тайлер помедлил, потом продолжил: — Цель моей поездки — получить ответ на один вопрос. Я хотел бы задать его прежде всего вам.

— Конечно. Спрашивайте.

— Полковник, верите ли вы, что мы можем вернуть воинский дух армий давно прошедших времен?

— Что вы имеете в виду под давно прошедшими временами?

— Я говорю о значительном отрезке времени, возможно, от Древней Греции до Второй мировой войны. Существенны общие духовные черты, которые я упоминал: долг и честь превыше всего; готовность, когда надо, без колебаний отдать свою жизнь. Вы, может быть, заметили, что после Второй мировой войны такая храбрость уже нехарактерна для армий как демократических, так и тоталитарных стран.

— Армию набирают из общества. Следовательно, понадобится возродить былой воинственный дух в самом обществе.

— Мы сходимся в этом мнении.

— Но, мистер Тайлер, это невозможно.

— Почему? У нас есть четыреста лет. В прошлом человечеству понадобилось именно столько лет, чтобы перейти из эры коллективного героизма в эру индивидуализма. Почему мы не можем потратить столько же времени на обратное развитие?

Чжан Бэйхай на мгновение задумался.

— Это хороший вопрос, но я полагаю, что общество выросло и не может вернуться в свое детство. За последние четыреста лет, что послужили фундаментом для современной цивилизации, у нас не возникло ни культурных, ни моральных предпосылок для подобного разворота вспять.

— Тогда откуда же лично вы черпаете победный настрой? Насколько мне известно, вы убежденный триумфалист. Как сможет космический флот, переполненный страхом поражения, воевать с могущественным противником?

— Да ведь вы только что сказали, что у нас есть еще четыреста лет. Если мы не можем идти назад, нам остается только решительно идти вперед.

Ну и как прикажете толковать такой ответ? Тайлер не вынес больше ничего из последующей дискуссии, кроме ощущения, что мысли собеседника куда глубже, чем он смог понять за время своего краткого визита.