– А почему в четверг? – весело ежилась Ольга.

– Потому что я узнавал. Я же мужчина, все держу под контролем… чтобы ты раньше не рванула, – бурчал он ей в ухо.

– А где мы будем жить?

– Здесь! А то у тебя… знаешь, пока я тебя вечером отыщу среди ваших красавиц, на ночь времени не останется.

– А сегодня у нас что? Еще далеко до четверга?

– Сегодня у нас вторник… завтра на работу, а потом… будет четверг… ты же отпросишься, да?

– Я отпрошусь! А ты спи! Как же ты к своим больным такой сонный заявишься?

– Ну да, тут только усни, и ночь кончится… давай еще не поспим, а?

Они все же уснули. А когда проснулись… вернее, когда проснулась Ольга, она поняла, что безнадежно опоздала. Она бы и дольше спала, если бы не звонок Елисеева.

– Оль, ты еще там?

– Я еще здесь… – бурчала Ольга. – Меня выгонят с работы… и завтра никуда не отпустят.

– Так я и звоню… мне кажется, у тебя жутко высокая температура, посиди дома. Можешь даже «Скорую» вызвать… хотя, Оль, «Скорую» не надо, у нас тут работы-ы-ы… Я потом позвоню.

Она поднялась, напялила вместо халата рубашку Федора и принялась убирать следы вчерашнего ужина. Конечно, родители должны были приехать лишь в воскресенье, но беспорядок она не любила. Ольга рассеянно прошлась по квартире и вдруг… в маленькой комнате увидела знакомые коробки.

Она мыла посуду и от звонка в дверь немного испугалась. Потом, решив, что это все же Иван Данилович, поспешила открыть.

На пороге стояла размалеванная девица. Уверенно отодвинув Ольгу рукой, она решительно направилась в комнату, плюхнулась на диван и оглядела Ольгу ироническим взглядом.

– Ага… значит, это ты новенькая у Елисеева, – хмыкнула она.

– А вы… вы, простите, кто? – спросила Ольга, вытирая руки.

– Лихо он тебя к раковине поставил… не пойму я что-то – или ты домработница? – не отвечая на вопрос, спрашивала девица. – Точно, домработница. Федору такие никогда не нравились. Ни кожи ни рожи.

У Ольги уже кончалось терпение. Эта девица! Она себя вела так, будто провела здесь полжизни! Что она себе позволяет?! И почему этот Елисеев не предупредил Ольгу, что к нему запросто может ввалиться неизвестно кто?! И… и как бы побыстрее переодеться в свои вещи, чтобы уже никогда больше этот порог не переступать?!

– Что вам нужно? – еще раз спросила Ольга.

– А тебе рассказать? Так я расскажу! Я ж за этим и пришла!

Федор только приехал с очередного вызова, когда к нему подошел Казаков Игорь, коллега по работе да и просто нормальный мужик.

– Макарыч, привет. Говорят, жениться собрался? Давно пора.

– Да еще только заявление в загс собираюсь подавать. А ты откуда знаешь?

– Так мне наши девушки сказали! Только об этом и разговору! – усмехнулся Казаков.

– Вот Зайцев трепач! – покачал головой Федор. – Только успел у него на завтра отпроситься, а он уже всей «Скорой» разболтал!

– Ну, не знаю, как «Скорой», а Юленька уже действует, – сообщил Игорь. – Наши девушки доложили, что Юлия, как узнала, схватила шубку и ринулась из дверей. Дескать, побегу к старому Елисееву, хоть ему башку вставлю, если у молодого Елисеева крыша поехала… Федь, она чего, отца твоего знает? И у тебя уже дома побывала?

– Да у кого она только не побывала, – поморщился Елисеев и вдруг безнадежно прикрыл глаза. – Все. Теперь все. Сейчас она прибежит… и… плакала моя семейная жизнь. Твою-то мать!

– Что-нибудь случилось? – встревожился друг.

– Наверное, уже да… – пробормотал Елисеев, потом вдруг засуетился. – Игорь, ты… ты позвони Пашке, пусть меня на пару часов подменит! Или… черт! Сколько до конца смены? Три часа? Игорь, звони Павлу, побежал я!

Он летел на своей машине домой и проклинал все светофоры. Каждая минута, проведенная Юлькой с Олей, могла стоить ему еще нескольких месяцев долгих и… хорошо, если не бесполезных, ухаживаний. А ведь, как говорится, счастье было так близко! О том, чтобы забыть об этой светлой девчонке, он даже думать не хотел. Главное, чтобы она ему поверила. А потом… потом он будет ходить за ней хоть всю оставшуюся жизнь! И ведь ладно бы, если б у них с этой Юлькой было что-то серьезное! Ну проводил ее однажды после вечеринки, а она уже на следующий день к нему и домой притащилась. И ведь адрес вызнала! Столько трудов Елисееву стоило вдолбить в голову этой девахи, что никакими чувствами он к ней не пылает! Думал, уяснила, ан нет!

Когда он примчался домой, позвонить в дверь осмелился не сразу. Сначала просто отдышался… потом набрался решимости и достал ключи.

Слава богу, навстречу к нему выпорхнула не обнаглевшая Юлька, а раскрасневшаяся Ольга, в его собственной рубахе.

– Фе-е-е-дорррр, – ласково проурчала она, уткнувшись Елисееву в шею.

– Фффу ты… – облегченно выдохнул Елисеев. – Я думал, ты ушла… отчего-то такая дурь в башке засела. Я даже… даже работать не смог.

– Не-а… я тебя ждала, – глядела на него распахнутыми глазами его Оля.

– А… а сюда никто не приходил? – осторожно спросил Федор, оглядывая комнату.

– Ну-у, – беспечно тряхнула головой Ольга. – Приходили к тебе… с работы, тетка какая-то страшная. Я сказала, что ты ушел.

– Ага… – растерянно кивнул Федор. – Тетка страшная… и она… она вот так повернулась и ушла?

– Ну да… только спросила, кто я такая. Я сказала, что жена. Мы же все равно завтра уже заявление подадим, да? А у тебя на работе все нормально? Да? Тогда раздевайся, будем обедать. У нас с тобой столько всего осталось! Можно неделю из дома не выходить!

– Ну уж дудки! Завтра четверг – в загс! – грозно рыкнул Елисеев и, скинув пальто, отправился в ванную мыть руки.

Ольга подогревала обед и тихонько улыбалась сама себе. Права все же народная мудрость – зачем мужику много знать? Зачем Федору знать, как залетела эта девица, как стала потом орать на Ольгу, а Ольга только потому и не ушла, что никак не могла переодеться. А потом… потом у Ольги кончилось ее ангельское терпение. Она встала в пятую позицию и указала даме на дверь. Дама… она оказалась невоспитанной и выходить не собиралась. Вполне возможно, Ольга бы потерпела полное фиаско, если бы в открытую дверь не вошла уже знакомая соседка Валентина. Пять минут она честно выслушивала, что дама орет на Ольгу, а потом открыла рот сама. И тогда Оля поняла, отчего несчастный Сеня выкинулся с балкона. Так кричать, как это делал Валентина, Юльке никогда не научиться. Соседушка не только орала за двоих, но и действовала руками. Она вытолкала непрошеную гостью взашей, спустила ее с лестницы и пообещала переломать все ноги, потому что «эта синица мне мужа на ноги поставила, ясно тебе, грымза крашеная? И катись отсюда на своих криволапых ногах, пока жива, чучело! Сейчас еще мужа позову, он тебе гипсом навернет, чувырла подъездная!» – примерно так, если опустить ненормативную лексику.