— Это Дикий Билл Хикок.

— Неужели? Собственной персоной? — Чероки Том засмеялся. — Зря мы с ним не покусались, клянусь моим пропащим сердцем.

— Что же с той девушкой?

— Еду к ней. Держу пари, что в городе у них мой портрет расклеен по стенам, но я хочу её видеть. Сердце подсказывает, что это моя судьба.

Они вместе добрались до реки Платт и готовы были расстаться, когда на них налетела банда индейцев. Если бы не новый «винчестер» в руках Эллисона и не виртуозность Чероки Тома в обращении с револьвером, они бы распрощались в тот день с волосами. Но Арапахи отступили. Позже они снова появились в лучах заходящего солнца, но знаками показали, что ехали с миром. Они сели на землю и выкурили с Бледнолицыми трубку. Старший воин сообщил, что белые люди ранили своими быстрыми ружьями двух храбрых, но они не умерли, поэтому Арапахи не таили зла. Воин сказал, что его людям жаль, что они не сумели проявить достаточно ловкости и дотронуться до Бледнолицых в бою. Эллисон понимающе кивнул.

— Я знаю, что Арапахи всегда были большими воинами. Вам не нужно доказывать свою храбрость, брат. — Затем Бак объяснил, что никогда не воевал против этих индейцев, что он не хотел войны, поэтому воины должны позволить им ехать дальше.

— Хорошо, — кивнули дикари, довольные, что белые люди помнили, кто настоящий хозяин страны, — но лучше, чтобы вы больше не возвращались на нашу землю, потому что с вами всегда приходит беда! — Индейцы сели на своих лошадок и с гордым видом ускакали в надвигавшуюся ночь.

На следующий день Чероки Том повернул круто на запад и направился в Джулсбург, горя желанием увидеть любимое лицо, но не лелея никаких надежд.

4

— Джесс, мы должны решить этот вопрос, — бормотал Эллисон, раскачиваясь на пьяных ногах, — надо сворачивать вещи и уезжать.

— Бак, дорогой, ты сейчас в таком состоянии, что не видишь меня, как не видишь собственного затылка. Куда тебе вести споры? — тащила она мужа к постели.

— Нет, поговорим.

С момента возвращения в Лэсли-Таун из Хэйс-Сити Бак Эллисон не переставал думать о том, чтобы обосноваться где-нибудь в глухом месте, подальше от городской сутолоки. Прежде он изо всех сил старался не выливать на жену свою тоску, но в последнее время что-то надтреснуло в нём. Она, конечно, давала яростный отпор безумным пожеланиям Бака и натравливала на него Билли Шкипера. Тот использовал всё своё красноречие и приводил самые веские доводы против идеи переезда в горы. Бак согласно кивал, но потом говорил:

— Только мне всё равно надо ехать, старина. Вы с Джесс правильно, конечно, говорите, но…

Билли пытался растолковать Джессике, что пришёл момент, когда Баку требовалось вырваться на волю, ничто не могло удержать его, потому что это была потребность больного принять лекарство при очередном приступе болезни.

— Это самый настоящий недуг. Бак соприкоснулся опять с краснокожими и вновь заразился их проклятой жизнью. Для него коротенькая встреча с дикарями и самый незначительный разговор подобны легкому языку огня в стогу сена. Он просто сходит теперь с ума. С тобой, детка, или без тебя, но он уедет. Когда он насытится их бизоньим мясом, надышится вдоволь запахом их вонючих типи, он возвратится. Сейчас же нет смысла его удерживать. Посмотри, как он раскис. Он плакал сегодня в салуне. Заезжий репортёр из Джулсбурга сказал, что какого-то головореза по имени Чероки Том вздёрнули, и Бак заплакал, проклиная весь свет. Он пускал сопли и бубнил что-то невнятное. Нервы его ни на что не годятся. А ведь он сильный человек.

Голландские часы за спиной Шкипера пробили полночь.

— Что же делать, дорогой Билли?

— Не знаю. Он никогда не был так плох.

— Боже, смилуйся над нами, — всхлипнула Джессика.

— Господь однажды проявил свою милость и сохранил Баку жизнь, когда мы с тобой уже не ждали его. Он охранил его от гибели и ещё раньше, когда вся его семья пала от рук краснокожих. Но он всё равно не знает счастья. Он разрывается между двумя мирами, потому что не понимает, что ему нравится и что мешает в каждом из них. Он, похоже, не очень желает дожидаться милостей с небес, Джесс. — Шкипер ласково потрепал её по голове.

5

Джо Фостер вошёл в салун Брайна в тот час, когда на улице уже стемнело и салун был переполнен.

— А, маршал! — воскликнул Шкипер и направился ему навстречу. Фостер снял шляпу и стряхнул с неё дождевые капли. Он всегда испытывал к Билли тёплое чувство доверия, частенько заходил к нему в дом и повсюду говорил, что Шкипер являл собой редкий пример настоящей порядочности в самые гнилые дни. Билли также оставлял везде лестные отзывы о маршале, хоть и знал, что Джо Фостер не мог сравниться ловкостью и проворностью рук с такими известными стрелками, как Дикий Билл или Бэт Мастерсон.

— Ну как тут? — спросил Джо, и лоб его с большими залысинами собрался складками. Он был невысок и плотного сложения. — Что это за бродяги, Шкипер?

За ближайшим столиком осипшими голосами покрикивали друг на друга три здоровенных ковбоя. Каждый из них имел оружие. Это были обросшие мужчины в изношенных куртках и сильно залатанных штанах. Все были заметно пьяны. Такие часто встречались в любом поселении пограничья.

Они не находились вне закона, но всегда готовы были переступить черту дозволенного.

— Эй ты! Нам нужен четвёртый для игры, — толкнул один из них в спину Бака Эллисона, который сидел за соседним столиком.

Бак недовольно посмотрел через плечо и отвернулся.

— Эй, слюнтяй, у тебя уши законопачены что ли? У меня есть первоклассная штуковина для чистки вот таких ослиных ушей! — Ковбой достал револьвер и, не успел Джо Фостер остановить его, всадил пулю в потолок.

Многие в салуне вздрогнули, кто-то подпрыгнул на месте, упал стул, что-то покатилось по полу. Бак угрюмо повернулся к ковбою. Его взгляд был тяжёлым и страшным.

— Зачем ты навонял тут, парень? — оскалился Бак, демонстративно отмахивая от себя пороховой дым.

Джо Фостер шагнул к столу.

— Я здесь маршал, чужаки. Не нужно устраивать скандал.

— Звезда маршала для меня, — засмеялся ковбой с револьвером, — как звезда на небе. Блестит, но не больше… И вообще вы тут на отъевшихся тараканов похожи и пьёте лошадиную мочу вместо виски. Особенно этот глухарь с полными дерьма ушами.

Бак, не дожидаясь дальнейших слов, с разворота стукнул кулаком ковбоя в нос. Удар оказался неожиданно сильным и точным. Послышался хруст хряща, брызнула кровь. Фостер успел достать оружие и направил его на других бродяг. Ковбой опрокинулся на спину вместе со стулом. Бак бросился к нему, с присущей дикарю проворностью выхватил револьвер.

— Ладно, чужаки, — крикнул маршал, — игра окончена! Козырей у вас нет, так что отрывайте свои задницы от табуреток и убирайтесь. Чем скорее вы сделаете так, тем лучше. У нас тут тихий город, мы не любим стрельбы.