— Останься здесь на минуту, — шепнула она ему, едва ли не заикаясь. Кофту одёрнула, сделала шаг и назад невольно потянулась, когда его руку почувствовала. Ладонь Дмитрия по её талии скользнула, и Марина почти вернулась, заворожённая нахлынувшими эмоциями, но совсем рядом, в гостиной, Элька громко засмеялась, и Марина с кухни всё-таки вышла, оставив в полумраке самое невероятное, что когда-либо случалось в её жизни.

Последний клиент отошёл от окошка кассы, Марина облегчённо вздохнула и опустила жалюзи. Слава богу, обед. Ей уже начало казаться, что она никогда не останется одна. С самого утра была сама не своя, так нужно было подумать, в тишине, а никакой возможности не было. Её от нервного напряжения уже трясти начало. На спинку кресла откинулась, глаза закрыла и сделала глубокий вдох. И в которой раз мысленно себе сказала: "Только не паниковать!".

В её комнатушку заглянули и с улыбкой поинтересовались:

— Марин, ты обедать-то идёшь?

Она дыхание перевела, потом головой качнула.

— Нет, не хочется. Я попозже… чаю попью.

— Как хочешь.

Дверь закрылась, и Марина снова осталась одна. На стол свой навалилась и лицо руками закрыла. Итак, одна. И, наконец, можно признаться себе, просто произнести вслух, но очень тихо, чтобы не дай бог, никто не услышал… Она переспала с Дмитрием Грановичем. Вчера, плюнув на все доводы рассудка, и не вспомнив о смущении, которое преследовало её последние три дня после их первого поцелуя на кухне. А ведь после поцелуя, ворочаясь в своей постели с боку на бок, была уверена, что даже в глаза ему больше посмотреть не сможет, а вышло что? Он уехал на два дня в Москву, а когда вернулся, не прошло и пары часов, как она уже была в его комнате, и они целовались, как сумасшедшие, словно это было нормально для них и привычно. Словно, это было не в первый раз, и ждали только этого, когда окажутся наедине и доберутся до кровати.

Господи, она ли это говорит? И про кого? Про Дмитрия Грановича, самого закрытого, самого нелюдимого человека, которого она только встречала в своей жизни. Она же боялась его, у неё никогда не находилось достаточно слов, чтобы с ним поговорить, как следует, чтобы не сбиться на середине предложения и не замолчать совершенно глупо под его пристальным взглядом. Он казался чужим и опасным, но как-то её угораздило оказаться в его постели. Куда подевалась её осторожность?

Осталась лежать где-то, позабытая, в одном из углов её нового большого дома. Будет там валяться, запылится и окончательно своей хозяйкой позабудется. И чувства потери Марина пока не испытывает, а это очень опасный симптом.

Но как можно думать о том — сглупила она или нет, вспоминая вчерашнюю ночь? С того самого момента, как дом затих, дети разошлись по комнатам и легли спать раньше, ведь на следующее утро в школу и в садик, праздники-то закончились, и как они с Димой глазами встретились, оставшись одни. И молчали оба. Марина от неловкости с ума сходила, а Гранович её разглядывал и решение принимал. Марина прекрасно видела сомнение в его взгляде, правда, оно довольно быстро начало растворяться, уступая место чему-то тёмному и многообещающему. И она ему слова не сказала, когда он за руку её взял и наверх повёл. А потом за ними закрылась дверь его спальни, и Марина перестала задаваться вопросами и изводить себя сомнениями, которых у неё тоже было в избытке. Дима снова её поцеловал, как тогда, полностью взяв инициативу на себя, и Марина знала, что отсюда, из его комнаты, с его территории уже не убежит. Он не отпустит, да и сама не захочет уходить. Только ключ в двери повернула, и мысленно порадовалась, что комната Грановича находится в стороне ото всех остальных.

Он её целовал, жадно, будто на самом деле скучал эти два дня без неё, а Марина не думала о том, где он был и от кого к ней приехал. Он вернулся в этот дом, и всё стало проще и на душе спокойнее. Только от его присутствия, а уж когда обнял, она за него уцепилась, по стальной спине гладила, и упивалась чувством умиротворения, которое он ей давал. Она горела и лишь подавалась навстречу его рукам, зная, что под его натиском не выстоит, Дима сжимал её, что-то на ухо шептал, и тоже, кажется, голову потерял, а умиротворение никуда не уходило, оно осело в душе, и от него было тепло и очень приятно. И именно оно позволяло Марине не бояться, и мысли не возникло Димку оттолкнуть или испугаться. Удивляло только одно: как можно чувствовать небывалое спокойствие, когда тебя от страсти колотит?

А ведь на самом деле колотило, и после Марина очень старалась вспомнить, когда такое в последний раз с ней случалось. Не просто секс, и даже не любовь, а вот чтобы так, теряя голову и путаясь в одежде, с ума сходить от нетерпения. И не думать о том, насколько важно то, что происходит, главное избавиться от всего, что их разделять может. Не в глобальном смысле, а лишь от последней одежды избавиться, чтобы почувствовать и увидеть. К сухой горячей коже прикоснуться, пальцы в жёсткие волосы запустить и на поцелуй ответить. Не на случайный поцелуй, а от которого губы горят, и вернуть его хочется, с ещё больше страстью и самоотдачей.

До того, как первый поцелуй у них случился, и Марина тайком о Дмитрии Грановиче размышляла, была уверена, что он попросту не может обратить на неё внимания. Что в ней особенного? Она не молодая, не красавица, не умница, и ноги у неё… не от ушей, так скажем. Совершенно обычные ноги, разве что не кривые. В ней вообще столько изъянов, что явно легче искать в ней достоинства, их перечень окажется намного короче. К тому же у неё дети и проблемы. А ведь всем с давних пор известно, что мужчины проблемы не уважают, не летят они на них, как мотыльки, их совсем другое в женщине привлекает. И это что-то Гранович видимо в ней рассмотрел, и, наверное, Марину должно это смущать, даже настораживать, а ей всё равно, и как такое с ней случилось, совершенно непонятно. Она ведь так любит думать и гадать, это один из самых больших её недостатков, даже Игорь всегда на это жаловался и ругал её: не думай, хоть раз в жизни — не думай, просто живи. А у неё не получалось, всегда останавливали проблемы и возможные трудности. И с мужем никак не получалось не думать, а тут, по сути, незнакомый и чужой мужчина, и вот с ним она голову потеряла, не вспомнив даже о любви, она просто хотела Дмитрия Грановича. Целиком и в эту минуту. Для себя. Закрыть глаза и отдать ему всё, что может в этот момент. Она ведь мечтала о нём, но её фантазии никогда и ни за что бы ни хватило на то, что с ними на самом деле случилось. Когда просто на кровать упали и, не задаваясь лишними вопросами, занялись любовью. И уже сейчас, вспоминая всё это, Марина думала о том, какие у него руки — сильные, с широкими ладонями; губы — твёрдые и настойчивые, и вообще, он весь… не для неё. И то, что вчера произошло, окончательно разбило её жизнь на две неровные половины. И что ей делать с Дмитрием Грановичем, поселившимся в её мыслях (и ладно бы только в мыслях!), она не знает. Его присутствие в её жизни, теперь казалось намного более опасным, чем недавний развод с любимым мужем. Вот как такое случиться могло? Видно, ничему её жизнь не учит.

Они ведь даже не поговорили после. Марина тихо лежала рядом с ним, односложно ответила на пару простых Диминых вопроса, и только ждала, когда он уснёт, чтобы уйти. Остаться не могла, дети не должны были знать, что она здесь ночевала, но лежа в темноте, всё ещё чувствуя тепло и приятную негу после пережитого, понимала, что уходить ей не хочется. Принялась мысленно повторять, что она начинает путаться, и рядом Дмитрий Гранович (Гранович, Гранович!), а совсем не… неважно кто, всё равно она о нём не думает совсем, только намеренно напоминает, и всё вместе это очень странно, и нужно прекращать, и постараться всё обдумать в тишине, и хотя бы попытаться найти выход. Непонятно на что рассчитывала, но когда всё-таки смогла выбраться из-под Димкиной руки и из спальни его тихо выскользнуть, прижимая к себе ворох своей одежды, в своей комнате на кровать села и довольно долго сидела, не шевелясь, в темноту таращась. Никакого выхода, конечно же, не нашла, в голове вообще ни одной здравой мысли за всё это время не появилось, и в итоге кулем на свою подушку свалилась и так уснула. А утром, трясясь, спускалась вниз, совершенно не представляя, как с Димкой встретится. Но он, когда к завтраку спустился, даже вида не подал. Поздоровался, как обычно, не задержав на ней взгляд, за стол сел и потребовал свой утренний кофе. На самом деле потребовал, командирским тоном, а Антон рассмеялся, и разговор за завтраком пошёл обычный, без малейшей неловкости. Марина даже пару слов умудрилась вставить, при этом сумев не обратить к себе пристальный взгляд Грановича.