– Эй, Младший! – окликнул Руст.

– Чего тебе?

– Как у тебя там с Профьей?

Оба-на! Я не особо уважаю сплетни, но это имя слышу впервые, а мы знакомы уже почти год.

– Тебе-то какое дело, – недовольно буркнул командир.

– Хорош ломаться. – Ушастый явно наслаждался этой ситуацией в целом и разговором в частности. – Раз уж пошла такая тема, то настало время раскрыть наши сердца, очистить души от тяжкого груза…

– Все, баста, – перебил его Пило, за что я ему безмерно благодарен. В последнее время становится все труднее выносить монологи эльфа. – Все у меня нормально. Ждет она.

– Так уж и ждет? – недоверчиво поинтересовался я.

– Да, – твердо, почти зло ответил Пило. – Так и ждет. И что это вы на меня набросились? Руст, колись, не зря же ты в Рагосе каждый вечер в караул замковый просился.

– Д-д-да я что… – Щуплый, когда начинал волноваться, всегда заикался. – Д-д-да я н-ничего.

– Ага! – Эльф уже откровенно веселился. – И бочку с вином у барона тоже не ты спер?

– Да мы ее вместе тащили!

– Во-во, – засмеялся Пило. – Так что колись, неужто на баронскую дочку запал?

– А ежели и запал? – вдруг ощетинился наш неунывающий друг. – Что с того? Или мне нельзя?

– Да боги с тобой, – вздохнул я. – Можно, конечно. Отчего же нельзя, если хочется.

– Отвали, Зануда. И не нужна мне никакая баронская дочка, служанка там была. Лилия…

– Понятно. – Ушастый как-то посерьезнел. Повисла неловкая тишина. Видать, чего-то я не знаю. – Это та, с косичками, что ли?

– Ага.

– Так она ж пропала, – со свистящими нотками в голосе сказал Пило.

– Ну-у…

– Вот же зараза! – восхитился эльф. – Значит, выкрал слугу? А печать-то, печать как сорвал?

Так вот, значит, в чем дело. Уважаю, безмерно уважаю Щуплого, спасшего человека, пусть это и любимая девушка, от участи рабыни.

– Да был алхимик один. Три шкуры с меня содрал, но дело сделал. – Тут Руст замолчал, а потом выдал: – Ушастый, ну-ка колись, от какой прынцессы сбежал?

– От самой прекрасной и замечательной. Волосы ее – как зелень молодого луга, глаза – как неба синева, кожа – чистый бархат…

– Стоп-стоп-стоп, – запротестовал я. – Я, конечно, понимаю, что мои вопросы ни к селу ни к городу, когда боевые товарищи начинают вспоминать свое бурное прошлое и яркую личную жизнь. Но я что-то не догоняю – какая, к демонам, принцесса?

– Самая…

– Самая обычная, – перебил его Пило. – А-а-а, ты ж не знаешь! Ушастый у нас эльфийский аристократ, сбежавший прямо из-под венца.

– Ну замечательно, – пробухтел я и даже как-то обиделся. – А мне, получается, рассказать не надо, такое мы не доверяем. Друзья, темные боги вас полюби, называются!

– Да брось ты. – За что еще уважаю Руста, так это за его бесконечный оптимизм. Хотя, наверное, все мы здесь оптимисты. – Забыли просто… Ну как-то мелочью оно стало. А потом ты с нами так плотно породнился – мы и не помним уже, что ты новенький.

– Ага, конечно.

– Ладно, – усмехнулся Ушастый. – Если молодым хочется послушать сказочку, то я не прочь рассказать. Так и так делать нечего, кроме как языками чесать.

– Только давай без своих заморочек, – взмолился Пило.

– Заметано. В общем, дорогой наш Зануда, ничего интересного в этой сказочке не будет. Жил-был младший сын дома Лунной Стрелы. Не было у него ни прав, ни власти, ни положения, ни наследства. Жил он как хотел: гулял, пил, снова гулял, в основном по бабам… прошу простить – по благородным эльфийкам, конечно. Но так оказалось, что все его старшие братья уже были женаты, а глава дома рвался к большей власти. И обручили гулену с младшей дочерью главы правящего дома. Молодой эльф подумал, что ему такое к демонам не надо, и сбежал из Предвечного леса.

– С чего вдруг? – не понял я.

– Так я шлюх не терплю. А кто принцессы, ежели не шлюхи? Их продают и их покупают, а мне брезгливо от такого.

М-да… Я же говорю, эльф непрост, да и правильные вещи говорит. На протяжении всех веков принцессы, как, впрочем, и младшие принцы, были разменной монетой, поводом для выгодной сделки, и этого не изменишь.

– Знаете, что меня беспокоит? – таинственно прошептал Пило.

– Ну? – чуть ли не хором спросили мы.

– Зануда меня беспокоит!

– Извини, друг, ты не в моем вкусе.

– Да к демонам тебя! – засмеялся он. – Валяемся мы, значит, вчетвером в кишке какой-то, душу свою изливаем, а ты отмалчиваешься. Давай-ка, брат, дабы не обижать товарищей, и ты расскажи нам слезливую историю.

Как говорится, этого-то я и боялся. С одной стороны, могу отшутиться, а с другой – если так поступлю, то действительно обижу друзей.

– Эх, уговорили. – Я по-старчески покряхтел и устроился поудобнее. – Была одна зазноба: в постели – как волчица, по жизни – мастерица. И был один юнец. Еще совсем безусый, кровь играла, ветер в голове. Ну и попытался он эту девку завалить. Все по науке сделал: напоил, разговорил и на сеновал повел, но так вышло, что батя у нее оказался тот еще огурец. Он меня заломал – и к страже. Юнца уж было на каторгу хотели продать, но тут его приметил странствующий воин. То бишь мой наставник. А дальше вы и сами знаете. Пять лет в лесу просидел, а там ощущается явный недостаток прекрасных дам.

Народ явно выпал в осадок. Помолчали.

– А чего-нибудь более ладного придумать не смог? – спросил Руст.

– Не-а, – не стал отпираться я. – Как-то соображалка не работает в такой обстановке. – Тут я буквально почувствовал возросшее напряжение. – Да ладно вам, парни, ну нечего мне рассказать. Не верю я в любовь, а она не верит в меня и старательно обходит стороной.

– Экий ты у нас особенный, – вставил Пило. – В богов не веришь, в любовь не веришь. А во что веришь-то тогда?

В квантовую физику и теорию струн, мать твою. Вот не люблю такие разговоры.

– Слышал когда-нибудь про Великую долину?

– Это ты про страну Вечной Радуги? – подал голос Ушастый.

– Ну вроде на эльфийском она так называется.

– И что с того? – спросил Пило.

– А вот в нее я и верю, – буркнул я. – Да и что-то расслабились мы. Поползли уже, а то не хочется загнуться от удушья.

Резко перевернувшись на живот, я дернул веревку, давая понять, что начинаю движение, и пополз вперед, прерывая этот не в меру затянувшийся привал.

– Мы еще продолжим этот разговор… – прокряхтел Пило, но тут же заткнулся. Ползти и одновременно разговаривать – не самая простая задачка.

Нет, брат, ты неправ. Я на такие темы и так-то не очень, а повторять уж точно не собираюсь. Да и не врал я, когда говорил, что не верю в явление под названием «любовь». Как бы ее ни воспевали, сколько бы книг ни было написано, фильмов – снято, историй – рассказано или постановок – организовано. Я все равно считаю это иллюзией. Что такое любовь? Всего лишь химический процесс в мозгу, сравнимый с приемом героина или эффектом от съеденной плитки молочного шоколада, ну или горького, кому как нравится. А если углубиться, то любовь – это вообще защитный механизм, созданный матушкой-природой. Люди – жесткие и безжалостные существа, готовые убивать себе подобных миллионами. Но при этом у них атрофирован инстинкт сохранения рода. Вернее, он изменен и извращен до неузнаваемости. Разве что юноши и девушки в пубертатном периоде еще хоть как-то схожи со своими четвероногими сородичами. А в принципе, не будь так называемой любви – человечество уже давно бы вымерло.