Хьюго с сомнением посмотрел на темные локоны Фиалки, разметавшиеся на его руке:

– Ты считаешь… то есть, я должен…

– Предоставь это женщине, – решительно заявила я, обняла Фиалку за талию и оттащила ее от Хьюго. – Ты с этим не справишься.

– Хорошо, – согласился Хьюго, хотя я его, судя по всему, не убедила.

Хоть меня и одолела ревность (что мне крайне несвойственно) при виде Фиалки, которая, подобно грешной жене, под занавес спектакля возвратившейся к великодушному супругу, упала в объятия Хьюго, я оторвала их друг от друга только ради того, чтобы освободить Хьюго руки и дать ему возможность позвонить. Увы, я видела такое количество насильственных смертей, что немного опасалась вызывать фараонов и радостно сообщать, что имею касательство – пусть и косвенное – еще к одной.

Теперь очередь Хьюго. Конечно, я вполне способна на нечеловеческое великодушие, но только не в тех случаях, когда ему на грудь падают эффектные актрисы. Хьюго вполне, может разыграть гостеприимного хозяина, так что пусть пригласит милых полицейских полюбоваться пейзажем в кабинете Филипа Кэнтли – покойный худрук театра большего предложить теперь не в силах. Я отвела Фиалку в кабинет Марджери, усадила на диван и громко позвала Лерча. К счастью, я знала, что он внизу – чинит один из стульев, который сломал Фрэнсис, старый пьянчужка и сластолюбец в грязных носках.

Лерч выскочил на лестницу и задрал голову:

– Что случилось, Сэм?

– Разыщи ММ и скажи ей, что Филип Кэнтли умер, а Фиалка в шоке, потому что обнаружила тело. Хьюго сейчас вызовет полицию, так что пусть никто не дергается. Да, и еще, пришли, пожалуйста, Софи, хорошо?

Слишком тяжелое бремя для щуплых подростковых плеч. Лерч широко раскрыл глаза, челюсть у него медленно отвисла. Его лошадиное лицо стало похоже на могильный камень.

– Давай шевелись! – жестко приказала я. – Беги же, Лерч, не стой столбом! – Иногда я скучаю по своей прежней работе инструктора по аэробике. На самом деле я обожаю командовать. – Вот так, молодец.

Лерч – по-прежнему с отвисшей челюстью – тяжело затопал вверх по лестнице. Когда он поравнялся со мной, я рукой водворила его челюсть на место.

– Так гораздо лучше. Поверь мне.

Я проводила Лерча взглядом, размышляя, насколько он все перепутает, передавая мои слова Мелани. Но я недооценила мальчишку – уже через пять минут появилась Софи, полностью проинформированная. Она недавно вымыла голову и походила на сестру Шейнид О'Коннор, только моложе и еще красивее. Глаза Софи, и без того не маленькие, стали неправдоподобно большими, как у героини японских комиксов. На ней были расклешенные джинсы, крохотный топ и очередные гигантские уродливые кроссовки. Я вздохнула.

Слова рвались из Софи, как пена из бутылки с лимонадом.

– Сэм? Лерч сказал, что ты сидишь здесь с Фиалкой. Где Марджери? – Она огляделась, точно предполагая, что Марджери может выпрыгнуть из-под стола. – Что случилось с Филипом? Говорят, он умер? Не могу в это поверить. Но я уже видела Хьюго, и он все подтвердил.

– Где он? Я имею в виду – Хьюго…

– Стоит у кабинета Филипа и никого туда не пускает.

– Хорошо.

– Где Марджери? – снова спросила Софи, уже настойчивее. Странно.

– Она давным-давно ушла домой. Уже почти восемь. Я позвала тебя, потому что Фиалка в ужасном состоянии, а ты – ее подруга.

– Господи, уже почти восемь! – в ужасе воскликнула Софи. – А у нас еще столько работы. То есть… – Она осеклась и пристыженно взглянула на меня. – Я вовсе не это хотела сказать. Такая неразбериха. Что случилось с Фиалкой?

Фиалка, лежавшая на диване Марджери, пошевелилась и слабым голосом спросила:

– Софи? Это ты?

– Фиалка! Что случилось? – Софи опустилась на колени у дивана.

Я не очень верила в обморок Фиалки, зная по опыту, что те, кто склонен устраивать сцены по мелочам, часто оказываются самыми собранными и хладнокровными в кризисные минуты. Интересно, в какой степени реакция Фиалки вызвана искренним потрясением, а в какой – чистое притворство?

В отличие от меня, Софи относилась к речам Фиалки, как к Евангелию. Она нежно взяла одной рукой маленькие белые ладони подруги, а другой ласково коснулась волос.

– Ну, что случилось? – успокаивающе бормотала Софи. – Филип, да? Ты нашла его? Представляю, как это ужасно.

Если Софи и переживала по поводу смерти Филипа Кэнтли, то все ее эмоции перекрыла тревога за Фиалку. Это и понятно: Филип Кэнтли был не самым симпатичным человеком. А Фиалка, несмотря на редкую способность доводить коллег до белого каления, обладала очарованием – таким же сильным, как духи восьмидесятых годов.

– Я зашла к нему поговорить о пьесе, – слабо, но вполне внятно проговорила Фиалка, четко выговаривая каждое слово. У нее это здорово получалось. Софи убрала с ее лица волосы. Гладкий белый лоб блестел, как перламутр под заботливой рукой полировщика. – Не об этой, а о «Кукольном доме». Я хотела, чтобы ты шила к нему костюмы. Ты придумала такой чудесный костюм для Шекспира, ты так понимаешь мою фигуру…

Я уселась в кресло и вытянула ноги. На то, чтобы привести Фиалку в себя, явно уйдет не одна минута. Софи сияла от гордости. Никто не мог бы упрекнуть Фиалку в излишней утонченности, но, как правило, актерская техника позволяла ей попадать в яблочко.

– Значит, ты зашла к Филипу и…

– Он был уже… он лежал в такой позе… ох, это было ужасно, я сразу поняла, что он умер…

– Но как ты сумела это понять? – не удержалась я. – Ведь с ним мог случиться, например, сердечный приступ.

Софи подняла голову и сердито посмотрела на меня: не смей расстраивать Фиалку! Но было поздно. Фиалка уже погрузилась в свои страдания.

– Иглы! – взвыла она. – Я увидела иглы и поняла… О, как мог он быть таким глупым! Я говорила ему, говорила… Софи, я обещала тебе, что буду осторожной, и я была очень осторожной! Но он сделал по меньшей мере три укола! Я была в ужасе, я просто не знала, что делать, я не могла пошевельнуться…

Моего участия в беседе не требовалось. Софи целиком сосредоточилась на Фиалке, словно та признавалась в убийстве Филипа Кэнтли и, для полного счастья, – Ширли Лоуэлл.

– Ты хочешь сказать, что дала ему ампулы? Инсулин? – Софи спросила это с непередаваемым ужасом, и Фиалка быстро прикрыла лицо рукой. Сообразив, что это слишком хлипкая защита, она вырвала у Софи вторую руку и тоже поднесла ее к лицу. А после этого пробормотала сквозь пальцы:

– Знаю, знаю. Но я думала, что буду осторожной, правда. Филип был таким… дисциплинированным, таким серьезным. Вот чего я не могу понять. Что случилось? Это не может быть несчастным случаем. То есть…

Она уронила руки на грудь и уставилась на нас с Софи расширившимися от страха фиалковыми глазами:

– Вы думаете…