субстанция, что плескалась у меня в голове, потихоньку растворялась, теперь она напоминала уже не наваристый борщ, а жиденький японский суп мисо.

Я понятия не имела, в какой части города мы находимся, но это был не спальный район. В конце концов я потеряла счет бесчисленным переулкам и проходным дворам, через которые мы проносились на бешеной скорости, и сосредоточилась только на том, чтобы не отставать. Откуда только силы взялись…

Как выяснилось тотчас же, сил этих осталось совсем мало. Потому что через пять минут я замедлила шаг и выдохнула с трудом:

– Не могу больше!

– Да мы уже добрались, – сказал Федя, поддержав меня, – вон дом-то!

И верно, теперь я узнала место, мы подошли к нашему дому со стороны парка. Деревья мрачно шумели, в доме не горело ни огонька, лампочку перед подъездом кто-то разбил уже давно.

– Через парк не пойду, – прохрипела я. – Страшно!

– Со мной-то? – хмыкнул Федя.

– Не знаю, – честно ответила я, – ничего уж теперь не знаю…

– Не боись, прорвемся! – прежним своим надтреснутым тенорком заговорил Федя и устремился вперед по тропинке.

– Еще пятку вывороти и мигать начни! – проворчала я и потащилась за ним.

Тропинка была ужасно скользкой, так что я сосредоточилась на ходьбе. К тому времени, когда мы подошли к дому, в голове моей совсем прояснилось.

Наконец мы поднялись по лестнице и вошли в нашу квартиру. Федя тщательно запер за собой дверь на все замки и засовы и остановился перед моей комнатой.

– Спасибо тебе, конечно, – проговорила я, прежде чем войти в свою комнату. – Но не кажется ли тебе, что нам пора поговорить?

– Вот именно, – ответил он каким-то странным тоном. – Ладно, пойдем в мою комнату, там теплее, и вообще…

Что «вообще», он не пояснил, но я не стала спорить.

Во-первых, у меня к нему накопилось слишком много вопросов, во‐вторых, после всех событий сегодняшней ночи я была слишком взвинчена и не хотела оставаться один на один со своими мыслями, и, в‐третьих, Федор сегодня выглядел вполне вменяемым, никаких подмигиваний, никакого нервного тика, и даже ноги он не подволакивал и не выворачивал – ни левую, ни правую.

– Ладно, пошли, – согласилась я и последовала за ним в конец коридора.

Его комната меня удивила. Хотя в глубине души я была готова к чему-то подобному.

Начать с того, что комната была чистая, уютная, достаточно обжитая, совершенно не похожая на жилище полубомжа, которого он старательно изображал в начале нашего знакомства. Были тут и раздвижной диванчик, обитый веселенькой тканью в цветочек, и пара удобных кресел, и низкий столик, и платяной шкаф, и даже комод. Все предметы разрозненные, от разных гарнитуров, но аккуратные и чистые. В углу комнаты была оборудована маленькая кухонька – электрическая плитка на две горелки, раковина, небольшой холодильник, микроволновая печка. На подвесной полке стояло несколько тарелок и чашек.

Но кроме этих обычных, незамысловатых вещей были в этой комнате и другие, очень странные.

Возле одной стены стоял металлический стеллаж с какими-то приборами, которые напомнили мне оборудование звукооператора с того телеканала, где я раньше работала. То ли усилители, то ли профессиональные устройства видео- и звукозаписи – шкалы, ручки настройки, маленькие экранчики, по которым бежали светящиеся синусоиды. Рядом с одним из приборов лежали большие наушники.

Тут же находился компьютер, причем такой, какого я никогда не видела, – по его внешнему виду даже мне, далекой от вычислительной техники, стало ясно, что это какая-то особенная, мощная машина, предназначенная для крутого профессионала.

– Кто же ты такой, Федя? – спросила я, когда обрела дар речи.

– Давай поиграем в вопросы и ответы, – он усмехнулся. – Я тебе кое-что расскажу, если сначала ты мне ответишь на мои вопросы. Но сначала выпьем чаю…

Тут я поняла, что от волнений и беготни ужасно проголодалась.

Федя усадил меня в одно из кресел, а сам удалился в свою кухоньку.

Там он чем-то гремел, стучал, поочередно хлопал дверцей холодильника и микроволновой печки, наконец вернулся ко мне с подносом, на котором дымились две кружки и красовалась большая тарелка с горячими бутербродами.

Бутерброды были с толсто нарезанной докторской колбасой, покрытой сверху слоем расплавленного сыра, в кружках оказался не чай, а какао со сгущенным молоком. Я такого давно не пила, но оказалось, что это вкусно, и ко мне сразу вернулись силы. Откусив разом половину бутерброда, я уставилась на Федю и прочавкала:

– Татоэтыакой?

– Что-что? – переспросил он.

– Так кто же ты такой?

– Ну, скажем так, я не тот, кем кажусь на первый взгляд.

– Тоже мне, ответил! – фыркнула я и откусила еще кусок. – Думаешь, я не догадалась? Эти твои подмигивания, и ноги ты вечно путаешь, которую выворачивать…

– Ну, как мог – так и ответил, – отозвался Федя, отхлебывая из своей кружки. – Но все-таки ответил, теперь твоя очередь. Что ты делала в том офисе?

– Вообще-то я туда попала случайно, – ответила я почти честно. – За мной гнались двое каких-то уголовников, я зашла в торговый центр, думала, там они от меня отстанут, но они не отставали. Тогда я поднялась на третий этаж и зашла в этот офис…

Мне совсем не хотелось рассказывать ему про черную тетрадку, которую я спрятала в кадке с монстерой, потому что тогда пришлось бы говорить и про тайник в печке, и про музей Скабичевского. Вот я и решила рассказать правду, но не всю. Да только не учла, что имею дело с профессионалом.

– Постой-постой! – прервал меня Федя. – Что-то ты мне заливаешь. Как ты зашла в этот центр, если он был закрыт?

– Так это я раньше зашла, еще днем, – нехотя призналась я. – А потом… потом меня туда силой притащили…

– Кто и зачем? – спросил Федя, сверля меня взглядом.

– Да что же это такое! – взорвалась я. – Весь день меня сегодня допрашивают! То Эльза, то те двое типов в подземелье, теперь ты… Не хватало еще, чтобы ты вколол мне «сыворотку правды», как тот тип в подвале…

– Что? – Федя сверкнул глазами. – Они вкололи тебе скополамин?

– К счастью, не успели. Пришел тот человек, которого ты видел на улице, и вывел нас оттуда. А вот Эльзе они успели сделать укол, и она превратилась в растение…

– Черт! – Федор закусил губу. – Ну, не сердись, я тебя не собираюсь мучить. Но у меня к тебе так много вопросов, просто не знаю, с чего начать… расскажи хотя бы, кто тебя допрашивал там, в подземелье. Ты их запомнила?

– Двое, – неохотно проговорила я. – Одного звали Ахмет, такой мрачный бородач с маленькими глазками, имя второго я не знаю, он такой круглолицый, гладкий…

– Круглолицый? – переспросил