– Не в том дело. Карточки зачем?

– Не знаю. Печку зимой топить.

– Как с Бубном случилось?

– Полез раньше времени на рожон. Он же не вояка, привык дефицитом со склада торговать.

– А ты, значит, всех раскидал? – Самойленко продолжал интересоваться подробностями.

– Можно и так сказать. Их было двое – охранников. Извини, что мне тоже башку не продырявили, что вернулся живой.

– Лично я не собираюсь этими бабками пользоваться. На мою долю ничего не покупайте.

– Как знаешь, – пожал плечами Тарасов. – Оставайся здесь вожатым. Будешь вон того пионера безрукого строить. Авось зарплату заплатят, деду же платят три раза в год.

Глеб внимательно всматривался в одутловатое лицо, вслушивался в уверенный голос. Ни следа скорби по погибшему напарнику. Непонятная эйфория. Оттого, что сам выбрался живым-здоровым? Во всяком случае не от улова – он оказался гораздо меньшим, чем ожидали.

Большинство отвергло его, Глеба, предложение, проголосовало за акцию возмездия, рассчитывая, что разовое изъятие средств скомпенсирует регулярные умеренные поступления. Теперь они осознали, что современные бизнесмены не держат деньги ни в рабочем кабинете, ни дома.

Кучка награбленного валялась слишком откровенно и цинично. Дело тут было не в ее величине, а в самом факте грабежа – раньше он не представлялся так осязаемо и конкретно. Вместе с отвращением пришли новые сомнения в виновности спонсора.

– Посмотрим теперь. Если нас в очередной раз достанут, значит порешили ни в чем не повинного человека.

– Ни хрена не значит, – буркнул Тарасов, разглядывая сквозные дыры в стенке. – Сядут сейчас на хвост и проследят, куда мы двинемся.

Лицо Глеба оставалось непроницаемым, но смерть Кормильцева, здорово хлопнула по затылку. В этой части рассказ Тарасова не вызывал сомнений – бизнесмен, конечно, мертв. Какого черта он не послушался уговоров, не проявил элементарной осторожности? Понадеялся на охрану?

Была ли она там на самом деле? Если б Кормильцев нанял профессионалов, вряд ли к нему смогли бы подступиться два человека не в самой лучшей кондиции. Достаточно взглянуть на Тарасова, на его опухшее лицо с мешками под глазами, на излишне полную фигуру. Бубнов выглядел немногим лучше. Отстреливаться, огрызаться такие люди еще кое-как в состоянии. Но перехитрить настоящих охранников…

– Что с телохранителями? – внешне равнодушно поинтересовался Сиверов. – Тоже трупы?

– Какая тебе разница? Устал я, дайте передохнуть, – тяжело опустившись на табурет, Тарасов вытянул ноги далеко вперед.

«Пил, – определил про себя Глеб. – И не так давно. В поезде наведал вагон-ресторан?»

– Капитана похоронили чин чинарем, – опустил голову Самойленко. – А Жора теперь, небось, в морге валяется с биркой на ноге.

– Выпить бы надо за упокой, – закурил Тарасов.

– Пора уходить, – поднялся Воскобойников. – Нас здесь ничего уже не держит. А Бубна помянем на новом месте, чтобы не спешить, не ерзать, как на иголках.

– Найти бы такое место, чтоб не ерзать. Разве что там, где бирки на ногу цепляют, – курносый нос Витька по прежнему смотрел вверх, но настроение упало ниже нуля.

– В любом случае я должен отдохнуть, – заявил Тарасов.

– Мы тут тоже не жопу у печи грели, – резко бросил спецназовец, туго затягивая на голове узел черного платка. – Полчаса тебе дух перевести – и вперед, к новым вершинам.

– Первым делом надо патронами разжиться, – заметил Глеб. – Иначе нам удачи не видать.

Насчет боеприпасов Самойленко договорился в воинской части, расположенной неподалеку от города. Как бывший спецназовец он быстро нашел общий язык с нужными людьми. Патроны продали относительно дешево, и ими набили полный рюкзак.

Путь группы лежал на запад, в сторону столицы. Глеб вспомнил место, будто самим Богом созданное для долговременного базирования группы, – колоссальные подмосковные склады: тысячи и тысячи квадратных метров площади, арендуемые самыми разными фирмами.

При отечественной системе торговли огромное количество товара, особенно импортного, поступает вначале сюда и только потом доставляется во все концы России. Даже таможня здесь своя – инспектора в три смены растаможивают грузы и принимают на лапу.

Сиверов знал, как реально обстоят дела на этих бескрайних складах, достойных попасть в книгу рекордов Гиннесса. Знал, что крупные компании занимают место под крышей, сравнимое с несколькими футбольными полями.

Все площади используются, везде стоит товар.

Товар разного качества – дорогой и дешевый, ходовой и не очень. Есть «улицы» и «переулки», куда погрузчики заезжают каждый день, чтобы подвезти оттуда груз к воротам, где его ждут грузовые машины – от трейлеров до минивэнов. Есть такие уголки, куда месяцами никто не заглядывает.

Досмотр на складах строгий, но главным образом при выезде. Квадратные километры их площади не в состоянии проконтролировать ни одна служба охраны, такая задача и не ставится.

По логике вещей кража должна повлечь за собой незаконный вывоз товара, и все внимание направлено на контроль вывоза.

Фирмы-арендаторы боятся еще пожара. Специальное пожарное отделение прикомандировано к складам, вся территория под крышей оснащена импортными сверхнадежными датчиками. Они отслеживают не только дым, но и температуру, влажность и химический состав воздуха. Значит, развлекаться с газом противник здесь не сможет.

Глеб не хотел сам указывать на склады как на возможную «базу». Он предложил другое место, чуть севернее. Но маршрут к нему пролегал мимо этого своеобразного города под крышей, на подъезде к которому днем и ночью царило оживление.

Сработало. Все высказались за то, чтобы отправить двоих на разведку. Глеб не мог себе позволить оставить группу, поэтому отказался идти в паре с Самойленко. Вместо него отправился летчик.

По возвращении именно Воскобойников оказался главным агитатором в пользу складов. Спецназовец тоже был целиком «за», но он не мог сравниться в красноречии и аргументации с человеком, получившим высшее образование.

– Я вообще не предполагал, что у нас такое есть. Чистые полы, высокие потолки, никакой гнилью не пахнет. Ни одного пятна сырости, нигде не протекает крыша. Нормальное освещение, вентиляция. Отопления, конечно, нет, но сейчас там совершенно не холодно.

– Полы какие, бетонные?

– Бетонные, крашеные. Нас полы не колышут.

Там есть мебельные склады, и спать мы будем на диванах. Насчет еды говорить можно целый день – выбор колоссальный. Если брать целыми упаковками и не теми, что лежат на виду, «усушку» и «утруску» очень не скоро заметят.