Я умолкаю, но они не спешат говорить. И поэтому, глядя в глаза то одному, то другому, я продолжаю:

— Я ведь просто женщина. И на самом деле вполне моногамная. Когда я занимаюсь сексом с одним мужчиной, я не думаю о других. Когда я была замужем, иногда я позволяла себе пофантазировать на такие темы, но я знала, что дальше фантазий это не уйдёт. Мне нравится быть верной своему мужчине.

Делаю глоток кофе. Очень кстати. Мне нужна эта маленькая передышка. Но они и сейчас молчат. Тоже задумчиво пьют кофе и молчат. Не припоминаю, чтобы до них кто-либо из мужчин в моей жизни с таким вниманием и таким уважением относился к моим словам. Ловлю себя на мысли, что мне легко быть с ними искренней. Просто легко.

— Больше того, — продолжаю я, — секса втроём я тоже теперь не хочу. Изначально он воспринимался мною, да что там — уверена: всеми нами, иначе. А теперь я понимаю, почему мы все пришли к тому, что в нём нет больше нужды. Это перестало быть просто ярким и будоражащий воображение сексом. Тот первый раз в Питерском отеле, он очень поднял мою рухнувшую самооценку. Больше того, он позволил мне легче пережить развод, который, как известно — "маленькая смерть". Но после второго раза и секса с каждым из вас по отдельности, я поняла вас. И себя поняла лучше. Поняла, что такие отношения с вами обоими сразу дальше будут только унижать и вас и меня. Мне стало понятно, почему вы предложили мне сделать выбор. Я правда отдаю себе в этом отчёт. К тому же, с того момента, как между нами появилась реальная психологическая близость и возникли чувства, я стала ловить себя на мысли, что боюсь этого. Боюсь сближаться так. У меня было время подумать над тем, действительно ли я хочу отношений, которые выбрала бы только на базе классного секса. На основании только того, что мне хорошо с этим человеком в постели. Даже очень хорошо. И поняла, что мне этого недостаточно. Я всё равно влюбляюсь, если мужчина производит на меня такое сильное впечатление, как вы. И есть ещё пое-что. Сделать выбор между вами чисто теоретически я, конечно, могу. Больше того, я скорее всего не прогадаю, кого бы из вас ни выбрала. Но, понимаете… Когда я мысленно делаю выбор, у меня возникает чувство, что я предала того, кого не выбрала. И это будто солидная такая ложка дёгтя в бочке с мёдом. А всё потому, что мне не плевать на вас. Ни на тебя, Роман, ни на тебя, Артур. И я очень хорошо понимаю, что сделав выбор в пользу кого-то из вас на тех условиях, которые вы мне предложили, я лишу одного из вас не только своей любви, но и дружбы с лучшим другом. Выбрав одного из вас, я сделаю плохо другому. К тому же, думаю, что это ударит по самооценке того, кого я вынужденно отвергну. А вы, мужчины, в этом отношении очень ранимы. Мне тридцать, я это знаю. Поэтому я и отказалась делать выбор. Вот, собственно, и всё, что я могу вам сказать о том, почему никому из вас не написала.

Когда я умолкаю, они всё равно не торопятся говорить. Наверное с минуту мы просто молча пьём кофе. И никто не притрагивается к десертам.

Роман встаёт:

— Очень хочется покурить. Я выйду, подойду скоро.

Киваю. Понимаю, что им обоим нужно переварить всё то, что я сейчас на них вывалила. Человеческие отношения — очень сложная вещь, и какая-нибудь одна-единственная фраза, ударившая, например, в больную тему, может очень сильно повлиять на результаты разговора. Но я взвешивала всё, что сказала им. И этот мой ответ — это ведь просто искренний результат моих же размышлений.

Рома уходит и мы остаёмся с Артуром вдвоём. Он хмуро смотрит в кофе. Не улыбается. Но даже сейчас, когда он задумчив, он всё равно потрясающе обаятелен. Девчонки, наверное, влюбляются в него с первого взгляда. Толпами. Даже чудно, что я его так зацепила. Он ведь запросто мог бы найти себе девушку лет двадцати. Хотя, может быть, они ему неинтересны и подобные мысли — просто проблемы моей самооценки. Как ни крути, с каждым годом я всё больше задумываюсь о возрасте и не могу сказать, что теперь радуюсь своим дням рождения так же, как когда-то.

— Маш.

— Да?

Смотрю ему в глаза. Синь выглядит тёмной. А в этой темноте бликуют отражения света бра.

— Чисто математически, у нас ведь было всего четыре расклада, правда?

— Поясни, — прошу я.

— Ну, — он легонько вздыхает, — выбираешь меня, выбираешь Романа, обоих и никого.

— А разве два последних — не одно и то же? — удивляюсь я. — Учитывая условия задачи.

— И да и нет, — отвечает мне он. — Не выбрать никого — это выбрать пассивную роль.

— А может остаться в ней, — говорю я.

Он кивает:

— Да, соглашусь. Ты в этом плане принадлежишь к той школе, которая уверяет, что инициатива должна происходить от мужчины.

— Да. Именно так. И мне, как женщине, очень трудно принимать подобные решения.

— Оно в принципе трудное. Для обоих полов.

— Да, пожалуй, — отщипываю ложечкой крохотный кусочек чизкейка, кладу в рот. Вкусно и очень.

Делаю глоток кофе. Он уже немножко остыл. Надо будет повторить.

— Понимаешь, Маш… Инициатива и была от нас. Но принять такое решение за тебя мы не можем.

— Да, понимаю. Однако моё решение — именно такое. Я не хочу рушить вашу дружбу.

Он усмехается. Довольно горько.

— Её уже нет.

Его слова ошарашивают меня:

— Как это — нет? Вы же приехали вдвоём.

— Исключительно из-за тебя. Дружбы не будет уже при любом раскладе. И уж точно не будет никакого секса втроём. Ни с тобой, ни тем более с другой женщиной.

Перевариваю информацию. Даётся с трудом. Даже не сделав выбор, я всё равно разрушила их отношения?

— Я не понимаю, — говорю я. — Почему вы перестали дружить?

— Видимо, вышло время, — отвечает он. — И эти медные трубы наша дружба не выдержала.

— Вы поссорились?

Он усмехается:

— О, нет. Мы просто поняли, что оба хотим другой дальнейшей жизни.

— Что это значит? Не сердись, я правда не понимаю.

Он нежно улыбается мне:

— Я не могу на тебя сердиться. Да и не за что. И непонимание твоё понятно. Для того, чтобы понять, надо знать, как мы жили до встречи с тобой, и особенно до встречи с тобой в Москве.

Допиваю кофе, ставлю чашку на блюдце.

— Расскажешь?

— Конечно. Нас объединяли три вещи. Они и были цементом нашей дружбы. И, можешь мне верить, это был прочный цемент.

— Верю.

— Заранее? — улыбается он.

Оставаясь серьёзной, киваю:

— Заранее.

Он тепло смотрит на меня:

— Польщён.

Отправляю в рот новый кусочек чизкейка. За этими движениями я прячу нервозность.