не особенно заботился об управлении своими многочисленными поместьями. Он слишком доверял слугам и управляющим, которые допускали многочисленные злоупотребления. Еще худшие дела творили привезенные им из-за моря гасконские и испанские дворяне, привыкшие на родине к разбойному образу жизни. Под их влиянием и сам принц вел себя с англичанами как французский сеньор с крепостными, забыв о давних традициях свободы и достоинства, существующих в Англии. Во главе шайки «золотой молодежи», в которую входили его кузен Алмейн и четыре сына Монфора, Эдуард наводил ужас на окрестности. Как-то они даже ограбили аббатство Уоллингфорд, а монахов избили. Хронист Матвей Парижский сообщает, что однажды Эдуард велел отрезать уши прохожему, который недостаточно быстро снял перед ним шапку. Такие случаи быстро убавили любовь англичан к принцу и заставили их задуматься о том, каким он будет королем. Он настроил против себя и могущественных баронов, открыто говоря, что на месте отца не стал бы уступать их давлению.

В это время внимание Эдуарда отвлек Уэльс. В числе других даров отца он получил в этой области так называемые «четыре сотни» — земли между реками Конвей и Ди, завоеванные англичанами. Подданные короля в этом районе постоянно подвергались набегам валлийцев, покончить с которыми не было никакой возможности. Южный и Западный Уэльс уже давно находились в руках англичан, но северная часть страны оставалась в руках князей или королей Гвинедда, которые только эпизодически признавали власть Англии. Северный Уэльс с его дикими горами и вольными, непокорными жителями оставался постоянным источником беспокойства для Генриха III и его сына, как и баронства Марча, чьи сеньоры, пользуясь пограничным положением, фактически не подчинялись короне. Эдуард разумно предположил, что для подчинения Уэльса необходимо прежде всего уничтожить древнюю клановую систему. Для этого он приказал своему лейтенанту Джеффри Лэнгли разделить подвластную ему территорию на графства и ввести там английскую систему управления и налоги. В ответ в ноябре 1256 года король Гвинедда Ллевелин ап Гриффид вторгся во владения Эдуарда и жестоко разорил их при полной поддержке местных валлийцев. Принц двинул против него конный отряд, но зима была теплой и рыцари завязли в грязи. Легкие отряды Ллевелина наносили англичанам серьезный урон, наемники требовали денег, а Эдуард не мог им заплатить — доходы от имений были растрачены на развлечения или разворованы.

В следующем году набег повторился. Эдуард попросил денег у отца, но получил ответ: «Я дал тебе земли — чего же еще?» Принц был вынужден продать часть своих владений Гийому де Валансу, одному из своих чужеземных приближенных, что еще больше ухудшило его репутацию. Гийом пытался внедрить в новых владениях французские порядки, без разбора вешая и бросая в темницу как вилланов, так и свободных крестьян. Еще одно владение, остров Олерон, Эдуард пытался продать Ги де Лузиньяну, но этот граф так враждебно относился к Англии, что король запретил сделку. В это время мятежные валлийцы объединились с шотландскими баронами и совместно опустошили пограничные графства, что еще более ухудшило положение страны, страдавшей от плохого управления и баронских смут. В апреле 1258 года в Вестминстере собрался парламент, который вынудил Генриха подчиниться власти совета 24 баронов. Эдуард и его дядя Ричард отказались подписать Оксфордские провизии и были осаждены в Винчестерском замке. Голод заставил их сдаться; скрежещущий зубами от бешенства принц должен был передать свои владения под опеку назначенных советом баронов. Как кажется, король лично приезжал в Винчестер, чтобы убедить сына сдаться. В ответ тот публично обвинил его в трусости, и примирились они только осенью, во время совместного паломничества в монастырь Святого Свитгуна.

В следующем году в баронской партии произошел раскол. Граф Лестерский Симон де Монфор выступал за продолжение реформ в интересах широких слоев дворянства, в то время как другой глава совета, граф Глостер, защищал только интересы знати. Обе партии старались заручиться поддержкой власти. 13 октября, во время сессии парламента в Вестминстере, Эдуард получил петицию от «холостяцкого сообщества» — мелких рыцарей, у многих из которых даже не было своей земли. Рыцари указывали, что бароны не выполнили обещаний и «использовали свой успех лишь для собственного обогащения и унижения короля». В ответ Эдуард заявил, что готов отдать жизнь за права сословий, и пригрозил, что если бароны не будут выполнять свои клятвы, он тоже откажется от своих, данных при подписании Оксфордских провизий. В результате парламент принял новые Вестминстерские провизии, ослабившие зависимость короля от феодалов. В частности, было отменено решение о замене королевских шерифов в каждом графстве комиссией из четырех баронов. Эдуард весьма искусно ссорил своих врагов между собой и исподволь ограничивал баронскую власть с помощью государственных чиновников. Его влияние сильно выросло, тем более что король в то время находился во Франции.

Весной 1260 года Генрих получил донесение о том, что его сын совместно с графом Лестерским готовит заговор для отстранения его от власти. Правда, Ричард Корнуэльский тут же послал брату опровержение, но король спешно вернулся домой и затворился в лондонском Тауэре, не желая встречаться с сыном. При этом он не прекращал любить Эдуарда и говорил слугам: «Не пускайте его ко мне, иначе я не сдержусь и расцелую его»[52]. Наконец Элеонора Провансская помирила их, и вскоре принц отправился во Францию на большой турнир. Казалось, он вновь утратил интерес к политике и вернулся к прежней веселой жизни — только теперь вместо французских сеньоров его везде сопровождали граф де Монфор и его сыновья. В 1262 году умер граф Глостер, и Монфор приобрел еще большее могущество; его называли «некоронованным королем». Генриху было уже 55 лет, и он не мог с прежними силами бороться за власть. Что касается Эдуарда, то он залечивал раны, полученные во время очередного турнира в Бургундии.

В феврале 1263 года король вновь вызвал сына на родину для защиты его владений, на которые вновь нападал упорный Ллевелин. Набрав во Франции войско наемников, принц высадился в Англии, которая, между тем, оказалась охвачена мятежом. Произвол королевских чиновников заставил недовольных сплотиться вокруг графа Лестерского и едва ли не силой поднять его на мятеж. Эдуард обосновался в Бристоле, но скоро обнаружил, что народ враждебно настроен против него и его французов. Тогда он оставил наемников в крепости, а сам при помощи епископа Вустерского Уолтера де Кантилупа пробрался сначала в Виндзор, где находилась принцесса Элеонора, а потом в Лондон, в самое логово мятежников. 20 мая он бесстрашно появился на заседании парламента, где его обвинили в лжесвидетельстве и потребовали убираться во Францию вместе с его наемниками. Накануне мать принца, пытавшуюся покинуть столицу на лодке, закидали тухлыми яйцами, обзывая при этом «французской шлюхой». Эдуард, стиснув зубы, смотрел на бесчинства черни, но пока ему оставалось только засесть в Клеркенуэльском поместье