Еще до начала весны 1945 года ему удалось собрать воедино все морские силы и средства и задействовать их для выполнения этой задачи в условиях постоянно сокращавшихся запасов угольного и дизельного топлива. В середине апреля русские заняли Готенхафен и Данциг. Другие советские войска глубоко продвинулись по Померании. Уже в начале месяца они взяли Кёнигсберг. Тридцать дивизий катком прошлись по городу и прилегающим районам. Сам город был полностью разрушен, когда генерал Лаш, раненный в ходе возглавляемой им оборонительной операции, капитулировал 9 апреля, чтобы избавить население от новых страданий. Гитлер приговорил его к смерти, а эссесовцы взяли его семью в заложники. Все это время гауляйтер Кох успешно компрометировал Лаша, постоянно докладывая Гитлеру о своей собственной борьбе и о капитулировавших предателях. Речь Геббельса, транслировавшаяся по радио из Кёнигсберга, должна была поднять у мирного населения моральный дух и укрепить волю к сопротивлению. «Немцы, — заявил он — могли бы сейчас сказать, как римляне о карфагенском полководце: “Ганнибал стоит у ворот”. Но не следует при этом забывать, что было три пунических войны, и что римляне в конечном итоге победили». С этой точки зрения, называя операцию по эвакуации кодовым словом «Ганнибал», немцы, возможно, вкладывали в нее особый смысл. Германия терпела неудачу, и враг стоял у ее ворот. Но, в конце концов, победа должна была бы остаться за ними.

Жителям Кёнигсберга победа не показалась столь очевидной, когда русские взяли город. Граф Ганс фон Лендорф, хирург и глубоко религиозный человек, который отнюдь не симпатизировал нацистам, оставил в своем «Восточно-прусском дневнике» волнующие строчки об этом времени. Он писал, что жизнь шла своим чередом. Мужчины продолжали обрабатывать поля, а рядом шли бои. Женщины подметали территорию перед своими домами, тем временем русские с боями занимали улицу за улицей.

А затем они взяли город. Описанные Лендорфом случаи, которые произошли в его госпитале, заставляют вспомнить ужас дантовского «Ада».

«И вот в дикой улюлюкающей толпе началась драка за обладание консервами и другим продовольствием, которыми могли бы питаться целый год сотни людей. За несколько часов все было уничтожено… Невдалеке русские, обступив раненых немецких солдат, обыскивали их на предмет наличия часов и годных к носке сапог. Один из них, совсем еще мальчик, вдруг ударился в слезы, потому что до сих пор ему не удалось достать себе часы. Он поднял вверх три пальца: трех человек он расстреляет, если тотчас же ему не дадут часы… Пронесся слух, что на шесть-восемь суток город будет отдан на разграбление. Я вдруг понял, что впервые за время войны в руках русских оказалось такое количество женщин. Об этом я никогда не задумывался, но происходившие события привели меня к такой мысли».

После падения Пиллау у немецких солдат и непрекращающегося потока беженцев больше не было надежного порта. В их распоряжении остались лишь песчаные дюны Хелы и несколько позиций для круговой обороны вдоль побережья. Замыкавшие отступление подразделения окапывались спиной к морю, а беженцы приютились на песчаном берегу в ожидании небольших лодок, которые могли бы доставить их на корабли, продолжавшие курсировать вдоль побережья.

Аналогия с Дюнкерком была поразительной. Русские истребители и эскадры бомбардировщиков летали над дюнами. Русская артиллерия обстреливала песчаное побережье. Теперь настал час для немцев залечь в выкопанные ими ямы и уповать на то, что смерть минует их.

Когда наступление 2-го Белорусского фронта приобрело широкий размах, а передовые соединения прорвались вдоль Балтийского побережья в западном направлении, операции по переброске морем стали намного опаснее. В конце февраля и начале марта 2-я боевая группа сконцентрировала свои усилия на том, чтобы отстоять немецкий плацдарм напротив Воллина. Это смешанное боевое соединение состояло из линкоров «Адмирал Шеер» и «Лютцов», тяжелого крейсера «Принц Ойген», миноносцев и сторожевых кораблей, в том числе «Т-36», сыгравшего важную роль в спасении уцелевших пассажиров «Густлофа».

Два эсминца и сторожевой корабль поддерживали трехтысячную группировку немецких войск в Кольберге, находившуюся с 7 марта в окружении. Их действия позволили военно-морским силам доставить из окружения семьдесят пять тысяч беженцев на десантных кораблях и паромах к крупным боевым кораблям, стоявшим неподалеку от побережья. В ночь на 17 марта эта операция была завершена.

В предыдущих боях 2-я немецкая армия была отброшена к линии обороны в южном направлении к маяку Риксгёфт. Здесь ей удалось стабилизировать фронт при поддержке тяжелой корабельной артиллерии, так что оставалось некоторое время для дальнейшей эвакуации. В начале марта крейсер «Принц Ойген» и старый линкор «Шлезиен» нанесли удар по советским береговым позициям. Когда у «Шлезиена» закончились боеприпасы, они были вынуждены отойти.

Чтобы противодействовать этим операциям, русские применили свою авиацию против немецких кораблей. Главным образом, это были штурмовики и самолеты-торпедоносцы с бомбами и минами на борту. Они совершили не менее 2023 самолетовылетов, чтобы помешать погрузкам в районе Данциг — Готенхафен и перед Хелой. Единственным средством зашиты от этих самолетов стал заградительный огонь зенитных орудий крейсеров и пулеметов, размещенных на малых кораблях немецкого флота. Часть транспортов была потоплена, но таким большим теплоходам, как «Дойчланд», все еще удавалось перебрасывать на запад за один рейс до одиннадцати тысяч человек.

Мины, установленные перед Хелой советскими подводными лодками, привели к некоторым потерям. На минах, которые подложила «Л-21» под командованием капитана 3-го ранга Могилевского, подорвались немецкая подводная лодка и два сторожевых корабля. На борту «Л-21» находился в это время командир дивизиона, капитан 1-го ранга Орел, человек, который в Турку спас Маринеско от трибунала.

В районе отмели Штольпебанк, ставшей для немцев чрезвычайно опасным местом, барражировали с переменным успехом подводные лодки «Л-3», «Л-21» и «К-53». В то время как немцы, несмотря на обстрелы русской авиации и артиллерии, продолжали наращивать масштабы эвакуации, советские подводные лодки выбивали поодиночке корабли из походного ордера (порядок построения кораблей в море. — Ю.Л.) конвоев. В конце концов, немцы пошли на то, что пытались сделать с ними в начале войны английские корабли и авиация. Они затопили «Гнейзенау». Перед самым падением Готенхафена и Данцига 28 и 30 марта этот линкор, получивший тяжелые повреждения и вышедший из строя, пустили на дно, чтобы создать заграждение перед входом в укрепленный военно-морской район.

В начале апреля началась операция «Вальпургиева ночь» по спасению восьмитысячного 7-го танкового корпуса, окруженного в районе Оксхёфтер Кампа.

В операции приняли участие шестьдесят десантных кораблей и небольшие плавательные средства, доставившие солдат через бухту на Хельский полуостров. Этой флотилии удалось в ночь с 4 на 5 апреля перевезти не менее тридцати тысяч беженцев из района Оксхёфтер Кампа на Хелу. Там их посадили на крупные теплоходы и транспортные корабли, которые под защитой «Лютцова», нескольких миноносцев и сторожевых кораблей, в том числе вездесущего «Т-36», стояли у побережья.