Эх, жалко, что десятая армия по существу разгромлена. Были бы у меня пара-тройка свежих дивизий в районе Ожиша, показал бы я этим фонам и геррам, где раки зимуют. Точно бы вторгнулся в их Восточную Пруссию и погулял бы там на славу. Наверняка уничтожил бы склады топлива и боеприпасов, покатался на танках по аэродромам люфтваффе и, глядишь, добрался бы до линкора Тирпица, который, по слухам, ремонтируется на верфях Кёнигсберга. Вот это был бы удар так удар, тогда точно бы машина вермахта забуксовала, а немецкий народ, опомнившись, смёл бы эту коричневую нечисть. Но как говорится – мечтать не вредно! Кабы в войне не проходят, тем более в планах у командармов. Есть резервы – развиваем успех, нет – молчим в тряпочку. Мне бы, конечно, молчать и сохранять то, чего мы добились, а именно контроль над железной дорогой в Сувалки, но я ведь не карьерный командарм с большим опытом, а волею провидения попавший на эту должность мальчишка, помятый жизнью в другой реальности. Да к тому же воспитанный в эскадроне, где считалось, что риск это дело благородное. Но эта реальность здорово изменила мой характер, да ещё внутри присутствовала весьма осмотрительная сущность моего деда, а знания, впитанные в военной академии, не давали основной сущности действовать очень уж безрассудно, без учёта реального положения дел. Вот, исходя из всех этих своих жизненных установок, я разрешил Борзилову перебросить часть сил под Ожиш, включая и танки КВ. Да что там часть сил – практически весь узел обороны должен быть переброшен в район узловой станции Ожиш. В случае прорыва немцев удерживать участок железной дороги в районе лесного склада, должны были: сводный стрелковый батальон, две 120-мм миномётных и одна батарея трофейных 50-мм противотанковых пушек, а также пять танков КВ, у которых оставался совсем небольшой моторесурс. Кроме этого, на позициях у лесного склада Борзилов должен был оставить все свои гаубицы и четыре трофейные 88-мм зенитные пушки. Я хотел у лесного склада оставить и химические танки, в дивизии оставалось семь ХТ на базе Т-26, но затем передумал из-за рассказа Борзилова о действиях одного из них.

Этот огнемётный танк был включён в десантную группу третьего блиндобронепоезда. А зачем – непонятно, ведь этот танк предназначался не для скоротечного боя рейдовой группы. Теперь даже Борзилов не мог мне ответить на этот вопрос. Сказал, что в спешке так распорядился один из штабных командиров. Но как бы то ни было, эта непродуманность приказа сыграла дивизии только на пользу. Ещё в самом начале рейда блиндобронепоезда столкнулись с непреодолимым препятствием – фашистским бронепоездом. Именно на него немцы делали основную ставку в пробитии коридора до Сувалок. Ещё бы – это был самый мощный в Германии бронепоезд. Можно сказать – линкор железных дорог. Он и повёл себя как линкор – издали начал долбить из своих крупнокалиберных орудий по приближающимся шавкам – блиндобронепоездам. Так бы, наверное, и заглохло наше наступление, но это были всё-таки не простые доты на железных колёсах, а гибридные блиндобронепоезда, имеющие в своём арсенале и десантную бронетехнику. Вот её и выгрузили с платформ, чтобы зайти в тыл и фланг бронированного монстра. Зайти-то зашли, но поразить бронепоезд никак не получалось. Пушкам и пулемётам наших лёгких танков была не по зубам броня этого монстра. Так, наверное, и продолжались бы эти бессмысленные атаки, до полного истощения боезапаса, если бы в дело не вступил ХТ-133 ОТ. Подобравшись на достаточно близкое расстояние к бронепоезду, он своим огнемётом поразил его. Практически все броневагоны полыхали, как пионерские костры, а затем начал детонировать боезапас. Что случилось потом, было трудно описать словами. Но когда рабочие бригады освобождали пути от обгоревших останков этого монстра, то находили многотонные башни бронепоезда в нескольких десятках метров от железнодорожных путей. Обгорелые железяки и куски зажаренной органики, вот что осталось от самого мощного бронепоезда Германии. Наши потери – одна подбитая танкетка, двое убитых и четверо раненых бойцов.

Вот как после такого рассказа давать распоряжение оставить танки ХТ в тылу? Мало ли как сложится ситуация – может быть, только танки ХТ смогут бороться с бронированными чудовищами Третьего рейха. А я помнил разговор с Жуковым в Москве. Тогда он ознакомил меня с секретным спецсообщением Разведуправления Генштаба РККА о разработке в Германии новых моделей тяжёлых танков. Там были перечислены три типа танков, разработка которых уже была закончена или находилась в завершающей стадии. Я хорошо запомнил это спецсообщение, а некоторые характеристики новых немецких танков просто врезались в мозг. И то, что у танка Т-6, весом 45 тонн, броня 70 мм, а у типа Т-7 характеристики вообще запредельные. Один вес 90 тонн и наличие двух 105-мм пушек говорили о многом. Хоть в этом донесении и не была указана толщина брони, но судя по весу монстра, она была не меньше ста миллиметров. Не было у нас пушек, чтобы поразить это чудовище. Конечно, маловероятно, что немцы смогли организовать серийное производство таких монстров, но несколько экземпляров они могли изготовить. А если мы перережем фронтовые рокадные магистрали и создадим на узловых станциях мощные узлы обороны, то немцы бросят все силы и лучшую технику, чтобы ликвидировать эти гнойники. Вот тут и может пригодиться, казалось бы, бесполезный в наших условиях танк ХТ. Когда я рассказал Борзилову о вполне вероятном применении немцами против его дивизии новых супертанков, он сначала не поверил, что такие танки вообще могут быть – нет таких двигателей, чтобы в боевых условиях тащить 90 тонн брони. Пришлось ему дословно продиктовать спецсообщение ГРУ, которое мне дал прочитать Жуков за три месяца до начала войны. После этого голос генерала погрустнел, уже не было того азарта, который Борзилов проявлял несколько минут назад, когда узнал, что именно он станет комкором, после удачного проведения нашей операции. Уже и жалобы пошли на низкий уровень запасов ГСМ и снарядов к 76-мм танковым пушкам. Я как мог его успокоил, обрисовав, как вижу борьбу с супертанками немцев. И мы совместно разработали метод устройства засад с использованием огнемётных танков ХТ.

Обсуждали мы и возможные риски оставлять небольшой заслон в районе лесного склада. Но перспектива занять узловые станции Элк и Ожиш полностью их перекрывала. К тому же опорные узлы обороны, созданные на занятых узловых станциях, должны были отвлечь немцев на себя. Ну а Сувалки занимал полк Тяпкина. И даже если немцы навалятся на него громадными силами и выбьют из города, то отступать он по-любому будет в сторону лесного склада. А там, зацепившись за уже созданные укрепления, совместно со сводным батальоном, даст немцам достойный отпор. Договорились мы и о воздушном прикрытии эшелонов, которыми Борзилов будет осуществлять переброску подразделений. Уже сейчас над железной дорогой барражировали немецкие самолёты. И было понятно, что ни один эшелон со стороны лесного склада просто так не пройдёт.

Вот и пришлось мне после разговора с Борзиловым опять связываться с 9-й САД. Черных ещё в самом начале разговора меня порадовал – с Большой земли (так мы начали называть территорию СССР вне Белостокского котла) прибыла обещанная эскадрилья МиГов. Он буквально генерировал оптимизм в связи с этим событием и принял без особого сопротивления распоряжение о расширении задач его авиадивизии. Кроме поддержки нашего наступления, ему следовало обеспечить коридор, свободный от немецких самолётов, над железной дорогой, на участке от Сувалок до станции Ожиш. Вот это последнее распоряжение его весьма озадачило. Ведь генерал ничего не знал о блиндобронепоездах и устроенном ими дерзком рейде. После моего рассказа и принятого решения организовывать узлы обороны в Элке и Ожише, оптимизм Черных получил дополнительную подпитку. Ещё бы, ведь казалось, что вермахт нанёс смертельный удар по РККА (генерал знал о реальном положении дел на всех фронтах), а тут списанная немцами как реальная угроза 10-я армия перерезает важнейшие фронтовые коммуникации противника. И это только начало. Предстоит беспрецедентное наступление в тылы сильнейшей армии Европы.