Вместо ответа Тай привлек ее к себе и закрыл рот грубым поцелуем, и это опять лишило Саманту воли. Всплеск агрессии неожиданно прошел.

– Ты так и живешь... таким образом?

– Что ты имеешь в виду?

– Вот так легко... против всяких правил?

К тому моменту Тай уже разжал объятия и пытался поставить парус под ветер.

– Как видишь, я соблюдаю правила управления парусным судном, и мне это тяжело дается, – отшутился он.

– Я говорю о других правилах. В какую игру ты играешь?

– А, вот ты о чем... Разумеется, в свою и по своим правилам.

Саманта вздохнула, и он поднял на нее глаза.

– Не вздыхай. Я не сделаю ничего вопреки твоим желаниям.

– А если я потребую причалить?..

– Подчинюсь, но господь явно будет против, – усмехнулся Тай.

А действительно, будет ли господь возражать, если выдалось такое отличное солнечное утро и ей так хорошо?

То, что последовало дальше в затемненной каюте, неоднократно описывали ей разными словами многие ее радиослушательницы, проникшиеся прозой сочинительниц женских романов. Все, вплоть до многократно испытываемого оргазма и желания впиться ногтями в твердые плечи Тая и удержать его мужское естество в своей плоти, пока оно не возбудится вновь.

Это было настолько прекрасно, что только после всего, что им довелось испытать и почувствовать за стремительно пролетевшие час или полтора, у Саманты в мозгу вдруг, прежде чем она погрузилась в блаженный сон, возникла совсем не к месту коварная мысль: «Бог мой! Во что я ввязалась?»

– Ты в порядке, моя любимая? – спросил Тай обеспокоенно, будто о чем-то догадавшись.

– В порядке... – откликнулась она тихо. – Я уже сплю...

Не дослушав до конца его излияний, она накрыла телефонный аппарат подушками и, прежде чем погрузиться в сон, спросила себя: «Бог мой, во что ты ввязалась?»

«Что я наделал?»

Едва первый луч солнца проник через иллюминатор в каюту и разбудил Тая, он тотчас обозвал себя трижды дураком. Саманта лежала рядом с закрытыми глазами, завернувшись в простыню, ее волосы спутались, дыхание было ровным. Она спала.

Несколько раз за минувшую ночь они возносились на самую вершину, а потом лежали рядом в полном изнеможении. Они занимались любовью долго, но у него осталось лишь смутное впечатление о ее теле – стройном, гибком, податливом, а иногда агрессивном. Череда мелькающих картинок, словно пейзаж при вспышках молнии.

Она вела себя как скромница и соблазнительница одновременно, не играла с ним, а искренне отдавалась ему. О такой любовнице можно было только мечтать. Его прошиб пот при воспоминании о смелых ласках, которые они себе позволили.

Ну а потом они оба уснули, совершенно обессиленные.

Тай мысленно обругал себя за то, что не выдержал и поддался соблазну. Он обязан был сохранять объективность, наблюдать за объектом, а не тащить его в кровать. Надо быть полным идиотом, чтобы хватать с огня руками кипящий котелок.

Саманта пошевелила губами, как будто что-то прошептала, и тихонько вздохнула во сне. Он не мог оторвать взгляда от оживающей скульптуры, скрытой от него легкой простыней.

– Что ты там рассматриваешь?

Она потянулась, закинула руки за голову и, коснувшись кончиками пальцев стенки, ощутила тесноту каюты.

– Тебя.

– Представляю, как я выгляжу. – Саманта приподнялась, опершись на локоть, стыдливо прикрыв грудь уголком простыни. – Который час?

– Семь.

Она застонала.

– Зачем мы проснулись в такую рань?

– Потому что мы болтаемся посреди этой лужи, называемой озером, и люди на берегу, продравшие глаза чуть позже, смогут увидеть нас вместе. Нам надо поторопиться. Кофе тебя взбодрит?

– Надеюсь.

Тай подмигнул ей:

– Ты зря прячешь грудь. Тебе пока нечего скрывать...

– Не надо об этом... Пока только кофе. А о прошедшей ночи мы еще поговорим...

– Женщинам это свойственно.

– Что за самонадеянное утверждение? – Саманта осуждающе посмотрела на него. – Не очень-то ты разбираешься в психологии полов. У женщин есть на то свои причины. Нам надо обсудить вопрос, насколько наш секс был безопасен, ведь мы никаких мер не предпринимали. Ну и главное – кто ты такой? Возможно, ты женат и у тебя дюжина детей, ждущих своего папочку-кормильца.

– Детей нет, жены тоже. Я даже ни разу не был обручен. Я хранил целомудрие целый год, и потому тебе не о чем беспокоиться. Поверь, я берегу себя.

– Я тоже.

– Что касается тебя, то твоя практика, вероятно, побогаче моей.

– Я поверила тебе на слово, так и ты поверь мне. У меня был друг, но уже с полгода мы не оказывались с ним в одной кровати. Месяц назад мы попробовали восстановить отношения – он меня уговорил. Мы скатали ненадолго в Мексику, но ничего не вышло. Кончилось полным разрывом.

– Ты в этом уверена?

– Вполне. – Саманта уже устала от этого разговора. Ее голова склонилась набок. – Ты обещал кофе, а то я опять засну...

– У меня только растворимый. Но я сделаю двойную дозу...

– Хоть лошадиную...

Он занялся приготовлением кофе.

– Тай!

Он обернулся. Саманта стояла у него за спиной, по-прежнему в тоге из простыни, и выглядела невероятно сексуально.

– Я хочу, чтобы ты знал... – Она оглядела тесное пространство каюты и потом смело встретилась с ним взглядом... – Я не из тех женщин, кто ложится в постель с первым встречным. Не знаю, что произошло со мной накануне, но я не узнаю себя...

– Ничего особенного. Ты просто нашла меня интересным субъектом. – Тай изобразил на лице улыбку и разлил кофе в две кружки.

– Конечно, это так. Иначе ничего бы не было. – В тоне Саманты сквозила ирония, но он чувствовал, что она говорит правду, обнажается перед ним, как в пору ночных ласк.

Пока кофе остывал, Тай отвернулся, давая ей возможность одеться. Юбка и блузка совершенно помялись. Саманта вспомнила со стыдом, как поспешно срывала с себя одежду, вероятно, пьяная от предложенного Таем вина, а вернее, от охватившей ее похоти. Впрочем, женщине в ее возрасте после долгого воздержания и перенесенных стрессов можно простить и не такое.

Когда она застегнула последнюю пуговицу на блузке, Тай обернулся:

– Ты уйдешь, а мне покажется, что солнце зашло.

– Не пудри мне мозги. Взгляни на небо. Солнце сияет над тобой, над этим озером, и будет сиять до самого заката. Давай обойдемся без поэзии.

Тай ничего не ответил на это, взобрался по трапу наверх и запустил двигатель. Корпус завибрировал, и Саманта с трудом пила кофе, обжигая губы и поминутно утирая подбородок. Но все же горячий и крепкий напиток ее взбодрил.