— Я могу заказать что-нибудь?

Медсестра ответила:

— Конечно, можете.

И Фэт прошлась по меню, отмечая галочками блюда: крем-брюле, креветочный коктейль, крекеры, сыр, рыба… Отец сел в кресло с откидной спинкой и сказал:

— Я прослежу за тем, чтобы она ничего не ела. Я ужасно голоден.

Старшая медсестра сказала Фэт: «Я дам вам таблетки, чтобы вы успокоились», положила таблетки на ее ладонь и протянула ей стакан воды. «Доктор скоро будет», — сказала она и вышла из палаты. Фэт легла и закрыла глаза.

Дэвид включил телевизор. Показывали утреннее шоу. Я заполнила бумаги и отдала их отцу на подпись. Он по-прежнему оставался опекуном Фэт.

Спустя некоторое время пришли две дежурные нянечки. Они помогли Фэт пересесть на каталку и повезли ее в холл. Мы шли за ними. Они обнажили ее живот, освободив от ночной рубашки, и намазали его обезболивающим средством. Тело Фэт было покрыто палочками, связанными с приборами. Я была так взволнована, что не могла дышать. Я постоянно спрашивала у Фэт:

— Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?

Кто знает, что моя сестра чувствовала в тот момент?

Дэвид держался лучше. Он попросил:

— Отойди в сторону, дорогая. Они знают, что нужно делать.

Дежурный произнес:

— Время еще есть. Доктор пока не приехал. Мы просто подвезли роженицу поближе к операционной.

Дэвид сказал:

— Пойду-ка я, пожалуй, погуляю.

Он терпеть не мог ждать. Позже он признался, что натолкнулся на Малока в холле. Бедный мальчик отказался войти в палату, где, как огромный тюлень, лежала Фэт, желтая и обнаженная.

Дэвид рассказывал:

— Он стоял у стены, как щетка. Черные кудри, покрытые голубой сеткой для укладки волос, придавали ему вид витающего в облаках человека. Он стоял рядом с этими суками, социальными работниками, которые сидели в креслах за его спиной.

Мой отец тоже вышел прогуляться. Он нашел комнату отдыха и приготовил себе чашку чая. Отец поговорил с одной из медсестер о том, что его дочь сегодня рожает. Медсестра поздравила его. Он пояснил:

— Я должен присутствовать на родах, я ее опекун. Видел ее появление на свет, теперь вот увижу ее роды.

Отец очень гордился этим.

Медсестра была растеряна. И отец рассказал ей нашу историю: он не только отец Донны-Фей, но и ее опекун. Когда родится ребенок, его заберет не Донна-Фей, а ее сестра Кэт…

И медсестра ответила:

— Да, я слышала об этом. Роды сегодня?

Они продолжили разговор. И я догадываюсь, как проходила беседа. Отец спросил у медсестры, сколько стоят роды в этой клинике, и медсестра ответила, что около десяти тысяч. Отец присвистнул и сказал, что его машина стоит дешевле. Затем медсестра поинтересовалась:

— Почему вы называете свою дочь Фэт? Она не толстая, а беременная.

— Мы назвали ее так еще до беременности.

— Она была толстой?

А мы действительно не обращали внимания на полноту Фэт и не думали о том, что посторонним такое имя должно казаться странным.

Медсестре хотелось узнать, почему Донне-Фей не разрешают оставить Саванну. Отцу пришлось объяснить, что у Фэт психическое расстройство. Я знаю своего отца. Он, видимо, ожидал увидеть ужас на лице медсестры, но та в силу своей профессии не только не удивилась, но еще и успокоила его, объяснив, что многие люди проходят через это. Она рассказала ему историю, происшедшую в больнице, где она работала. Матери и пальцем не пошевелили, пока социальные службы не пришли, чтобы забрать их детей.

— Они спокойно воспринимают это, говорят, что правительство знает, что делает.

После этого разговора отец вернулся. Подошел и Дэвид. Мы ждали. Фэт лежала, медсестры тихо разговаривали, обсуждая предстоящие роды.

Наконец появился врач, и Фэт перевезли в операционную. Я стояла слева от нее, у ее головы, и держала сестру за руку. Анестезиолог подошел к Фэт и сделал ей укол. Он провел эпидуральную анестезию и помог Фэт лечь на спину. Через минуту врач начал царапать ее живот и щипать кожу, все время спрашивая, чувствует ли она что-нибудь при этом. Когда стало ясно, что Фэт уже не чувствует боли, анестезиолог кивнул акушерке, которая приготовила скальпель и разрезала подготовленную поверхность. Нож вошел мягко, как будто разрезали масло.

Мне видны были голубые перчатки хирурга, глубоко погрузившиеся в живот Фэт. Было очень много крови, а затем из околоплодных вод появилась Саванна.

Она была покрыта слизью, ее розовый рот был открыт. Она размахивала кулачками и пыталась пищать, показывая, что у нее тоже есть голос.

Я подумала о том, что она прекрасна.

И не только я так думала. Во многих новостях упоминалось о том, как красива Саванна. Вся ее голова была покрыта рыжими вьющимися волосами, кожа напоминала спелую сливу.

Мне не нужно говорить Вам, что я ее полюбила. Конечно, я полюбила эту малышку.

После родов акушерка занималась Фэт. Саванну искупали и взвесили. Я вышла из родильного зала и оглянулась. Я увидела Малока в сопровождении двух социальных работников, которые размахивали розовыми и желтыми документами. Они заявили, что являются официальными опекунами малышки и требуют, чтобы их пропустили.

Молодая медсестра подошла к ним. Позже отец рассказал, что это была та самая медсестра, с которой он пил чай. Она подняла руки и сказала:

— Пожалуйста, выйдите, вы не можете здесь находиться.

Она старалась вывести их за оббитую резиной дверь. Доктор, который накладывал швы, сказал:

— Оставь, оставь!

У Саванны началась икота, потом она заплакала. Малок, растерянный, стоял у двери. Это была минута всеобщего душевного волнения.

Одна Донна-Фей оставалась спокойной. Не только потому, что она лежала с вывороченными внутренностями. Она воспринимала весь хаос вокруг нее просто, точно так же, как воспринимала беременность, роды и то, что ей не разрешат оставить ребенка.

Дэвид не был спокоен. Он пытался грудью вытеснить социальных работников из комнаты. Я искала в сумке мобильный телефон, угрожала позвонить своему адвокату, для чего выскочила из комнаты. Социальные работники продолжали настаивать на том, что по решению суда они также являются опекунами. Я понимала, что они правы.

Мы думали, что выиграли и Саванна поедет с нами домой, что мы сможем сразу забрать ее. Но были просто ошарашены, когда работники департамента заявили, что мы ошибались. Может, я заблуждаюсь, но мне показалось, что им нравилось затягивать этот процесс. Социальные работники объяснили, что не закончено оформление бумаг. Прежде чем ребенок будет передан на постоянный уход, подготовка места его проживания должна получить одобрение суда. Мы напомнили, что суд уже принял решение по этому вопросу. Мы являемся опекунами Саванны до конца ее жизни.