— Никогда, — поправил его я. — Даже если ситуация изменится, причем неважно, в какую сторону. Ну-ну, не сдвигайте брови. Это не угроза, не предупреждение и тем более не просьба. Это просто констатация факта. Ну и немножко ответочка.

— Поясни.

— Помните, вы меня стращали тем, что ваш последний день станет и моим последним днем? — охотно выполнил его просьбу я. — Ну вот. Мне эта идея понравилась, она продуктивна. Так что мы теперь с вами в равном положении — мой последний день станет вашим последним днем. Правда, с одной поправкой — любая попытка с вашей стороны завершить мои дни раньше времени будет приравнена к моему убийству.

— Последнее не понял.

— Да все просто. Здоровье у меня хорошее, везение немалое, умру я или нет, еще неизвестно. Недавно оклемался, и в другой раз, глядишь, свезет. А вот вы на тот свет отправитесь гарантированно, даже если я останусь жив. Слово даю, — я глянул на помощника Носова, который неотрывно смотрел на меня, — и вы, Саша, тоже умрете. Без обид, но при таком раскладе вы живым мне не нужны. Да и вряд ли вы в стороне от происходящего окажетесь.

— Вот, значит, как, — задумчиво протянул Носов.

— Только так. — Я убрал из голоса дружелюбие и добавил в него холода. — Раз по-другому не понимаете. И сразу, чтобы не было иллюзий — с мертвыми, которые будут защищать мои посмертные интересы, нельзя договориться. Просто потому, что им ничего не нужно. Еще их нельзя остановить, им неизвестна жалость, они никогда ничего не забывают и от них нельзя спрятаться. Вы можете улететь в Сиам или затаиться где-нибудь в Антарктиде, на заброшенной нацистской базе, только это вам не поможет, все одно вы оба умрете в тот же день, что и я. И это невозможно изменить.

— Нет ничего на свете, что бы нельзя было изменить, — произнес Александр.

— Давай проверим, — предложил я, встал со стула и подошел к нему. — Доставай пистолет, стреляй мне в лоб, и поглядим, сколько после этого протянет твой принципал. Ну и ты сам.

— Ой! — вскрикнул у меня за спиной Носов.

А, понятно, Жанна засунула руку в его грудь. Мять сердце не мнет, но холодком с трупным запахом олигарха обдало.

— Есть такие вещи на свете, — тихо, но внятно произнес я. — Есть. Их можно избежать, предотвратить, но не изменить. Не тревожьте меня, не следите за мной, лучше всего вообще забудьте про меня — и ничего с вами не случится. Даю слово. А его я, как вы заметили, держу.

— Скажи, чтобы меня отпустили, — попросил Носов. Помолчал и добавил: — Пожалуйста.

Я кивнул, Жанна убрала руку из его груди.

— Да, и насчет тех немертвых, которых вы так активно ищете, — обратился я к олигарху. — Не округляйте глаза, вам не идет глупое выражение лица. Илья Николаевич, это ничего не изменит, бессмертия нет ни для кого, даже для таких, как они. Хотя, ради правды, в данном случае я вам, скорее, услугу оказываю, пытаясь отговорить от невероятно безрассудного поступка. Вы не понимаете, в какую бездну пытаетесь заглянуть и что вас там ждет.

— Вечная жизнь, — сказал, как отрезал, олигарх.

— Вечное рабство, — усмехнулся я. — Скажите, только честно: вас сильно интересует, что хочет и что думает какой-нибудь операционист, работающий в одном из отделений вашего банка? Любой из них? Разумеется, нет. Так с чего вы взяли, что ваши желания будут интересовать тех, кто живет в тенях не одну сотню лет и обладает немалой силой, такой, какой у вас не будет никогда? Ваши активы — да, это полезное приобретение, а вы сами… Обещанное вам дадут, не сомневайтесь. Слово в моих кругах держат все, независимо от влиятельности и силы, потому поцелуй нежизни вы получите. Но и только. В ближайшие лет двести-триста вы будете выполнять черновую работу, до которой не то что патриархи семей, но и даже рядовые вурдалаки не сойдут. Впрочем, вряд ли у вас столько времени будет, вы уйдете в небытие куда быстрее. Причем даже без моей помощи.

— Почему?

— Для бесполезных членов семей, к которым вы будете относиться… Будете-будете, поверьте мне. Так вот — для них существует ежедневная норма питания, — объяснил я. — Чтобы от голоду не умерли, но и особо не шиковали. Вам этого будет мало, отказывать вы себе ни в чем не привыкли, потому очень скоро вы выйдете на улицу и кому-то шею прокусите. Или вон того же Белозерова навестите. Такие вещи как шило в мешке, их не утаишь, потому очень скоро вас или свои в пепел обратят, чтобы избежать ненужных эксцессов и в воспитательных целях, или те, кто за законом в Ночи следит. Такие есть, и их, кстати, тоже не купишь. Хотите верьте, хотите нет.

— Спорный вопрос, Саша. Дорога к власти одинакова везде, тот, кто хочет, тот ее всегда пройдет до конца.

— Не в этом случае, — возразил я. — Мне недавно рассказывали, что одна молодая, да ранняя вурдалачка года два назад попыталась переломить ситуацию в городе в свою пользу, как раз той самой власти захотела добиться. Хватило ее на пару месяцев, пока тихо сидела. А как чуть наглеть начала, так и спалили ее вместе с домом, где она жила. И со всей свитой. Говорю же — это так не работает. Другие правила, понимаете? Связи и деньги хороши для живых и днем, ночью, когда в небе Солнце мертвых, они не работают.

— А я вам что-то такое как раз и говорил, — вдруг влез в наш разговор Александр. — Без деталей, мне их знать неоткуда, но смысл тот же.

— Но в целом решайте сами, как дальше быть, — подытожил я. — Запомните главное — не надо создавать мне хоть какие-то проблемы своими «хочу», «срочно приезжай» и «мне надо», тогда с моей стороны никаких неприятностей ждать не стоит. Я вообще сторонник мирного сосуществования всех со всеми. Жизнь коротка, не стоит ее тратить на никому не нужную вражду. А я вам не враг. Пока, по крайней мере.

— Но я же смогу в каких-то особенных случаях к тебе обращаться? — помолчав, уточнил олигарх. — Разумеется, с должным уважением и почтением?

— Если только для себя и в тех случаях, когда больше деваться некуда, — можете, — тоже выдержав паузу, разрешил я. — Но сразу оговорюсь — это не означает, что согласие по всем вопросам у вас уже в кармане. Будьте готовы и «нет» услышать.

Вроде кивает, но по лицу видно — не нравится ему услышанное. Умный мужик, но слишком уж привык к тому, что все всегда происходит так, как нужно ему. Такие вещи