Я отвернулась. Доброта Оливии вызывала у меня слезы, тогда как корыстолюбие и измена Джереми Брендона — только горькую обиду и ненависть.

— Я подумываю о том, чтобы навестить маму, — сказала я.

— Если ты не против, я поеду с тобой, Кэролайн.

— О, Оливия, ты сделаешь это?

— Теперь мне можно… разве нет?

Я не была в этом уверена. Тетя Имоджин временно поселилась в доме — «пока все не будет окончательно решено», как она выразилась. Оливия была наследницей, но не вступила еще во владение своим имуществом. Это произойдет только после того, как ей исполнится двадцать один год или она выйдет замуж. Первое казалось более вероятным — ей уже было двадцать.

Однако я не утратила своей склонности строить планы, хотя и начала понимать, что они не всегда сбываются.

Тетя Имоджин сразу воспротивилась проекту Оливии.

Дорогая Оливия, для тебя невозможно уехать сейчас из Лондона. Какая нелепость. Не можешь же ты колесить по всей Франции! Что об этом подумают.

— Со мной будет Кэролайн.

Пусть Кэролайн едет, если хочет. Но твоего отца только недавно похоронили.

Можно ли сомневаться, что тетя Имоджин настояла на своем? Бедная Оливия, подумала я, боюсь, ей всегда придется подчиняться желаниям других. К счастью, она кротко мирилась со своей судьбой.

Мистер Чевиот оказался добросердечным старым джентльменом.

Он пригласил меня к себе в контору и сообщил, что написал маме и она выразила восторг при известии о моем приезде. Она жила в деревне поблизости от небольшого городка на юге Франции. Если я хочу, он сделает все необходимое для моей поездки.

Я была очень ему благодарна. Он знал, конечно, о том, что моя помолвка расторгнута, и, по-видимому, жалел меня.

Часто, когда я просыпалась по утрам, меня охватывал страх. Это было естественно: все так круто изменилось в моей жизни. Я перенесла два тяжких удара: во-первых, дом, где я прожила всю жизнь, перестал быть моим, и, несмотря на любовь сестры, для меня там не было места; во-вторых, трудно было себе представить более мучительное и унизительное переживание для молодой женщины, чем быть отвергнутой женихом почти накануне свадьбы.

Я сама была изумлена силой своего гнева по отношению к этим двум предателям: Роберту Трессидору и Джереми Брендону. Что касается Роберта Трессидора, то он, по крайней мере, не делал вида, что любит меня, кроме того, он дал мне образование и позволил жить у себя в доме все эти годы. Я должна была, вероятно, испытывать к нему благодарность за это. А вот поведение Джереми Брендона было безоговорочно достойно презрения. Он уверял меня в своей любви, а на самом деле его привлекал блеск наследства, которое, как он думал, я должна была получить.

Тетя Имоджин, как выяснилось, не окончательно отреклась от меня.

— Рештоны едут в Париж, — сказала она, — и согласны взять тебя с собой. Очень любезно с их стороны. Не годится девушке в твоем возрасте путешествовать одной. До Парижа они присмотрят за тобой. Я обсудила это с мистером Чевиотом, и он весьма удовлетворен таким оборотом дела.

Я почувствовала некоторое облегчение — по правде сказать, мысль о такой далекой поездке в полном одиночестве немного страшила меня. Рештоны были очень приятными людьми. У них было два сына — оба женатые, — поэтому их жизнь не была связана с лондонским сезоном.

Я стала лихорадочно готовиться к отъезду — мне не терпелось покинуть этот дом. Разлука с Оливией огорчала меня, но она обещала приехать во Францию, как только получит возможность поступать по своему усмотрению.

За три дня до отъезда я получила два письма. Одно из них было от кузины Мэри. Я прочла его с нетерпением.

«Дорогая Кэролайн!

До меня, конечно, дошли слухи о том, что произошло. Я не написала раньше, но я ведь, как ты знаешь, не любительница писать письма, и хотя часто думала о тебе, так и не собралась взять перо в руки. Я хорошо помню твое посещение и хотела, чтобы ты снова навестила меня. Однако ты уезжала в пансион, а время летит.

Хочу сразу сказать, что буду рада принять тебя в любое время. Можешь смотреть на мой дом, как на свой собственный. Мне это было бы приятно.

Странно думать, что мы уже больше не родственники. Впрочем, я никогда не придавала большого значения узам крови. Родственников мы получаем помимо нашей воли, друзей же выбираем сами. Я верю и надеюсь, что мы с тобой всегда останемся добрыми друзьями.

Дорогая Кэролайн, я прекрасно понимаю, что в настоящий момент ты находишься в некоторой растерянности. Хочу, чтобы ты знала, что я от всего сердца осуждаю своего напыщенного кузена за его поступок. Когда я узнала о случившемся, то была возмущена.

Благословляю тебя, моя дорогая, и повторяю: если ты захочешь, мой дом станет твоим. Только не воображай, что я предлагаю тебе это из чувства сострадания. Поверь, я делаю это для собственного удовольствия.

С любовью Мэри Трессидор ».

Я улыбалась, читая это письмо. Оно так ярко напоминало ее. Мне очень захотелось поехать туда, снова увидеть старый дом, проехать мимо Лэндовер Холла, встретиться с Яго и Полем, чей образ так долго оставался со мной, пока его место не занял Джереми Брендон.

Письмо кузины Мэри очень меня подбодрило. Если бы я не собиралась ехать к маме, то, должно быть, стала бы немедленно строить планы относительно поездки в Корнуолл.

Я решила сразу ответить кузине Мэри и все ей объяснить.

Потом взяла в руки второе письмо, о котором успела забыть. Почерк был мне незнаком. Я вскрыла конверт и прочла:

«Дорогая мисс Кэролайн!

Я слышала о том, что случилось у вас, и считаю, что это настоящий срам. Мне давно хочется поговорить с вами и объяснить, почему меня не оказалось на месте в ту ночь, когда я должна была впустить вас в дом.

Это было не по моей вине.

Если бы вы могли заехать ко мне в среду, я все бы вам рассказала.

Рози (бывшая Ранделл, а теперь Расселл) ».

Я была удивлена и очень взволнована мыслью, что увижу Рози. Моим первым побуждением было рассказать о письме Оливии, но, подумав, я решила сделать это после того, как побываю у Рози.

Я посмотрела на адрес, указанный в письме: эта улица была мне хорошо известна. Она находилась недалеко от нас и была застроена прелестными, хотя и небольшими домами георгианской эпохи. Вероятно, Рози, как принято говорить, «удачно вышла замуж».

Никто не пытался помешать моему уходу. Мое поведение больше не интересовало мисс Белл. По крайней мере, свободу, подумала я, мне удалось завоевать. Может быть, и в самом деле нет худа без добра, пусть и незначительного.

Я пришла в назначенный день. Дверь открыла премилая горничная.