9 сентября 1948 года в Лондоне заседал комитет начальников штабов. Генерал Артур Теддер изложил позицию военных: усилия по предотвращению распространения коммунизма неэффективны. Холодная война, уверял Теддер, требует мобилизации всех ресурсов:

— Если мы сейчас не создадим механизм ведения холодной войны, мы можем проиграть и настоящую войну, когда Советы ее затеют.

На следующий день о демарше военных доложили министру иностранных дел Эрнесту Бевину. Он отправил к военным своего заместителя Айвона Киркпатрика, который объяснил: холодную войну ведет «Русский комитет» МИД, который заседает еженедельно и является «генеральным штабом холодной войны».

Самым влиятельным британским дипломатом, служившим в британском посольстве в Москве, был Фрэнк Робертс, чьи телеграммы изучались в Лондоне с таким же вниманием, как послания Джорджа Кеннана в Вашингтоне. Его усилиями в составе министерства иностранных дел возник «Русский комитет».

Дипломаты поначалу сопротивлялись ястребиной политике военных. Они в своем кругу даже говорили о «фашистских» тенденциях в военной среде и не считали правильной тайную войну против Советского Союза, полагая ее бессмысленной. Но события развивались очень быстро, и скоро даже в дипломатической среде никто не призывал к сотрудничеству с Советским Союзом.

Под председательством Кристофера Уорнера, главы северного департамента министерства иностранных дел, 2 апреля 1946 года открылось первое заседание «Русского комитета». Министерство надеялось одержать победу в идеологической войне, продвигая идеи западной демократии и британской социальной демократии.

Министр иностранных дел Эрнест Бевин был в годы войны министром труда и воинской повинности. Шахтер и профсоюзный активист, он не имел опыта в области дипломатии. Считалось, что его происхождение и воспитание мешают ему чувствовать себя на равных с государственными деятелями других стран. В реальности пост министра иностранных дел всегда манил Бевина, и он жадно изучал международные дела.

Для Бевина было характерно личностное отношение к делу. Он часто повторял: «Моя внешняя политика». Он возненавидел Молотова. Убедить Молотова в чем-либо оказалось невозможным. На Вячеслава Михайловича не действовали аргументы, он просто повторял привезенные из Москвы инструкции. При этом Бевин гордился пролетарским происхождением и сравнивал свои натруженные руки с руками профессионального бюрократа Молотова, который происходил отнюдь не из рабочих.

Министр иностранных дел Эрнест Бевин, как и глава лейбористского правительства Клемент Эттли, был твердым противником тайных операций. Но в то время считалось, что с их помощью можно выиграть холодную войну. Появились тайные армии, которые снабжались по воздуху и управлялись по радио. Управление специальных операций (террор и диверсии на вражеской территории) во время войны привлекло к себе множество талантливых людей — из сферы бизнеса и мира науки. Профессиональные разведчики и военные их недолюбливали.

— Для победы они ничего не сделали, — пренебрежительно говорил один генерал. — Только романтизировали образ антисоциального ненадежного типа, который не захотел, как положено солдату, получить удар штыком в живот или сгореть заживо в танке.

В конце 1945 года остатки Управления специальных операций влили в состав разведки, которая находилась в подчинении министерства иностранных дел. Все тайные операции, включая радиопропаганду, оказались под крышей МИД, хотя это весьма далекие от чистой дипломатии занятия. 10 ноября 1945 году министерство иностранных дел получило право вето: отныне все специальные операции требовали санкции дипломатов. Спецслужбам это не понравилось, потому что дипломаты могли запретить любую операцию под предлогом, что она «политически опасна»…

Но блокада Берлина, события в Чехословакии, вообще все, что доносилось из-за железного занавеса, производило тягостное впечатление на европейское общественное мнение. И уже дипломаты соглашались с тем, что в определенных масштабах тайные операции необходимы.

После победы над Германией специальные службы стали возвращаться к предвоенному состоянию, что означало сокращение штата и финансирования. Но по-настоящему крупных сокращений в спецслужбах не произошло. Слишком хорошо в Лондоне помнили, как после первой мировой спецслужбы почти что разогнали…

Работа нашлась — в оккупированной Германии, а также в Греции, Палестине, Юго-Восточной Азии, где вспыхивали мятежи и шли настоящие партизанские войны. К 1947 году стало ясно, что началась новая война — холодная. В Англии деньги из бюджета всегда выдавали со скрипом, но в 1948 году британские спецслужбы оживились. 1 ноября 1948 года британское правительство обвинило Советский Союз в ведении холодной войны путем использования «пятой колонны» и тайных операций.

Вооруженные силы Соединенных Штатов и Великобритании давили на свои спецслужбы, требуя, чтобы они занялись не только вербовкой агентуры, но и создавали подпольные силы сопротивления внутри советского блока.

20 сентября 1945 года президент Гарри Трумэн подписал распоряжение № 9621 о ликвидации политической разведки — Управления специальных операций. Распоряжение вступило в силу 1 октября. Во-первых, был составлен доклад о серьезных ошибках УСС в годы войны.

Во-вторых, конгресс требовал резко сократить военный бюджет.

Но холодная война все изменила. Через два года Трумэн создал Центральное разведывательное управление. Тайные операции были поручены управлению координации политики под руководством Фрэнка Визнера. В его подчинении были около двух тысяч человек, сорок семь резидентур по всему миру и бюджет в двести миллионов долларов.

Генерал Уолтер Беделл Смит, который был послом в СССР, принял в 1950 году предложение стать директором ЦРУ. Смит думал, что будет руководить разведкой, а принял организацию, которая вела холодную войну, а иногда и не очень холодную. ЦРУ располагало собственными радиостанциями, газетами, авиакомпаниями и даже небольшими частными армиями.

Смит был невысокого мнения о тайных пропагандистских операциях, которыми увлекались его подчиненные. Вспоминал, как во время второй мировой решили сбросить большое количество листовок над нацистской Германией, но пачки не раскрылись, весь груз рухнул на немецкую баржу на Рейне, и баржа пошла ко дну.

— Это был самый большой успех психологической войны в Европы, — добавлял генерал Смит с иронической улыбкой.

Директива Совета национальной безопасности Соединенных Штатов № 20/1 от 18 августа 1948 года санкционировала тайные операции и психологическую войну против Советского Союза. После ссоры Сталина с югославским лидером Иосипом Броз Тито в Вашингтоне рассчитывали на отпадение от СССР стран-сателлитов. В западной зоне оккупации оказалось достаточное число бывших советских граждан, враждебно относившихся к сталинскому режиму.

«Одна из главных проблем, — вспоминал генерал Смит, — касалась исполнения соглашения, достигнутого в Ялте и подтвержденного в Потсдаме, относительно возвращения на родину перемещенных лиц — военнопленных и принудительно вывезенных на работы в Германию. Возвращением русских занималась советская комиссия, которая обосновалась во Франкфурте.