Поднимая солдат на бунт, заговорщики старались всячески оклеветать законного государя Николая I, но даже не пытались очернить Михаила Павловича — этому бы никто не поверил. Зная его авторитет среди солдат, они пускали слухи, что великий князь Михаил вез им от Константина волю, но был задержан на почтовой станции и по приказу Николая закован в цепи.

Один из первых историографов восстания декабристов, барон М.А. Корф, писал: «Они были собраны на полковом дворе, а перед ними стоял священник в облачении, и ходили генералы Воинов и Бистром.

Обмундирование Гвардейской пешей артиллерии. Литография С. Шифляра. 1818 г.

При виде великого князя солдаты стали кричать „ура“ и спрашивать, каким же образом их уверяли, что его высочество в оковах?

„Вы видите, следовательно, вас гнусно обманули!" — ответил он, и, объяснив им все обстоятельства в истинном виде, спросил: готовы ли они теперь, по долгу своему, присягнуть законному государю своему, Николаю Павловичу?

„Рады стараться!" — откликнулись выведенные им из заблуждения солдаты.

„Если так, — продолжал великий князь, — то в большее доказательство, что вас обманывали и что от меня вы слышали одну сущую правду, я сам вместе с вами присягну“.[62]

Обер-офицер и рядовой Л.-гв. Московского полка в 1817–1825 гг.

Присяга московцев, не пошедших за декабристами, стала одним из решающих событий 14 декабря, обеспечивших победу Николаю I. Я.А. Гордин в своем исследовании признается: «…необходим был великий князь Михаил Павлович, живой свидетель отречения Константина. Более популярный среди солдат, умеющий разговаривать с солдатами… Волею обстоятельств младший брат стал для Николая залогом спасения».[63]

После присяги Михаил Павлович обратился к московцам со словами: «Теперь, ребята, если нашлись мерзавцы, которые осрамили ваш мундир, то докажите, что есть между вами и честные люди, которые присягали не понапрасну и готовы омыть этот стыд своею кровью».

Составив из московцев сводный батальон, великий князь лично вывел его на Сенатскую площадь, где по приказу императора поставил напротив восставших. Ободренный успехом Михаил Павлович то и дело просил у брата позволения взять несколько старых уважаемых солдат-московцев, подойти с ними к мятежному каре, подействовать на восставших и отнять у них знамя. Николай долго не отпускал брата, опасаясь за его жизнь. К тому времени уже был смертельно ранен Каховским генерал М.А. Милорадович. Наконец Михаил Павлович добился разрешения, вместе с генералом В.В. Левашовым приблизился к мятежникам и начал уговаривать их одуматься. Декабрист В.К. Кюхельбекер, лицейский товарищ Пушкина, трогательно-нелепый романтик Кюхля, вдохновленный примером Каховского, прицелился в великого князя и нажал на спуск. Более здравомыслящий заговорщик Петр Бестужев успел отвести его пистолет в сторону. По другой версии, пистолет дал осечку, поскольку рассеянный Кюхельбекер несколько раз ронял его в снег, и порох успел отсыреть. Во всяком случае великий князь ускакал невредимым.

Великий князь Михаил Павлович. Худ. О. Кипренский. 1819 г.

Позже великий князь был отправлен в Л.-гв. Семеновский полк, и также вывел его на площадь. К тому времени ряды восставших пополнились Гвардейским флотским экипажем. Несколько раз, под огнем, Михаил Павлович подъезжал к морякам и пытался их увещевать, но без успеха.

Когда в ход была пущена артиллерия и с восстанием было покончено, в Зимний дворец начали поступать арестованные. Среди них были и два офицера Л.-гв. Московского полка — князь Щепин-Ростовский и Михаил Бестужев, который явился во дворец сам. Историк полка, и через много лет стыдясь за таких однополчан, подчеркивает, что эти двое были не коренными московцами, а пришлыми, совсем недолго прослужившими в полку.

«Избавьте меня от описаний сцен с великим князем Михаилом Павловичем — их даже было бы совестно описывать»,[64]— так отзывался впоследствии Михаил Бестужев. И без того можно догадаться, что молодой и вспыльчивый великий князь не пожалел бранных слов для офицера, поднявшего восстание в его любимом полку, для одного из самых опасных заговорщиков, который даже на допросе вел себя вызывающе. Во дворец Бестужев явился сам и добровольно отдал свою шпагу. Не думал ли он, что за этот красивый поступок его сразу простят и быстро освободят? Впрочем, многие декабристы первое время после своего поражения еще не представляли, что следствие возьмется за них всерьез, как за настоящих преступников.

17 декабря император назначил следственную комиссию по делам декабристов, куда вошел и великий князь Михаил Павлович. Независимо от нее, по приказу великого князя, в Л.-гв. Московском полку была создана своя следственная комиссия. Ее целью было «приведение в ясность всех обстоятельств, сопровождавших происшествие в полку 14 декабря 1825 года и открытия всех причастных в приготовлении оного лиц». Было составлено подробное описание событий 14 декабря в полку и выявлено еще четыре офицера, причастных к восстанию. Трое были переведены в армейские полки, один оправдан.

Что же касается работы в составе государственной следственной комиссии, то, как пишет историограф великого князя, «и тут доброе сердце его высочества не раз проявилось. Так, будучи страстным охотником курения, великий князь Михаил Павлович исходатайствовал дозволения курить в казематах крепости, и, по словам А.С. Гангеблова, каждый из заключенных получал на счет его высочества тот сорт табака, который курить привык».[65]

Великий князь Михаил Павлович. Худ. Д. Доу. 1820-е гг.

Михаил Павлович довольно редко являлся на заседания, и сидел на них, закрыв лицо листом бумаги. По его ходатайству приговоренный к смертной казни Кюхельбекер был помилован — казнь заменили 15-летним заключением в крепостях, а в 1835 году, тоже по просьбе Михаила Павловича, этот срок был сокращен на 5 лет. Великий князь прислал узнику прекрасную медвежью шубу, в которой тот и проделал свой путь от крепости Свеаборг до сибирского Баргузина.