– Это чтобы нас никто не обидел, понятное дело, – кивнул Гундихар. – Вот только я уже чувствую себя жутко обиженным, поскольку меня обещали накормить, но так этого и не сделали. Разобрался бы ты с этим, что ли?

Тар-Готиан кивнул, поставил щит и дорожный мешок на пол, после чего вышел из шатра. Вернулся довольно быстро, и в этот раз не один, а в сопровождении слуг, несших закрытый крышкой казан и медный кувшин, в котором что-то зазывно булькало. Гном мгновенно оживился, в синих глазах его появился алчный блеск, а в руке – большая ложка.

– Давай, шустрее, – принялся командовать он, ничуть не заботясь о том, что слуги вряд ли понимают наречие людей.

В казане оказался очень жирный плов с изюмом, а в кувшине – столовое вино.

После обеда Саттия расстелила у стенки одеяло и легла подремать. Поход через лесной коридор неожиданно сильно измотал ее, мышцы ныли, во всем теле ощущалась слабость.

Ближе к вечеру принесли ужин, а затем бывший сотник увел Бенеша на большой совет. Вернулись оба уже в полной темноте, когда слуги зажгли в шатре масляную лампу.

– Ну, что решили? – накинулся на вошедших Гундихар.

Бенеш только устало улыбнулся, а тар-Готиан сказал:

– Нагхи близко. Завтра на рассвете выступаем, а к полудню, если ничего не изменится, вступим в битву.

Первые тридцать лет жизни Ларин фа-Тарин думал, что никогда не покинет родных мест. На свет он появился на крайнем юге Мероэ, в Серых горах, а тамошние гномы не отличались страстью к путешествиям. Фа-Тарин спокойно трудился в шахте, принадлежавшей старейшине их клана, копил деньги и подумывал о женитьбе, ведь не пристало серьезному гному быть холостым.

Но затем все неожиданно и резко изменилось.

Ларин фа-Тарин познакомился с пожилым, пришедшим откуда-то с запада горным мастером. Он великолепно умел чувствовать плоть скал, нюхом чуял, где проходят жилы, где ставить крепеж, а где можно обойтись.

Естественно, пришелец быстро завоевал уважение.

И Ларин был польщен, когда старый горный мастер однажды пригласил его в гости. Каково же оказалось удивление молодого гнома, когда вместо посиделок с пивом он угодил на настоящий молебен, посвященный неведомому богу, которого все называли Тринадцатым.

Тогда он впервые увидел золоченый диск со Звездным Кругом, жезл в виде молота и высокую шапку из черного сафьяна с раздвоенным верхом.

«Ты можешь пойти к жрецам и донести на нас, – сказал старый мастер после того, как молебен завершился. – Или вернуться к обычной жизни и забыть обо всем. Или стать одним из нас, пустить Господина в сердце и постигнуть тайны, что известны только посвященным».

Ларин подумал и выбрал третий вариант.

После этого было много всего, он разбогател, даже выкупил шахту. Женился, завел детей, но все это время продолжал ходить на тайные собрания, где участвовал в молениях и кровавых жертвоприношениях.

А когда старый мастер, достигший преклонного возраста, отдал душу Господину, Ларин фа-Тарин неожиданно для себя был избран главой ячейки из двадцати шести слуг Тринадцатого. Тогда он подумал, что через какое-то время так же умрет на руках верных соратников…

Но изгнанный и сокрытый бог распорядился иначе. В золоченом диске появились знаки, говорящие о близком его воплощении, и в один прекрасный день Ларин фа-Тарин во главе своей ячейки покинул Серые горы. Садясь на гоблинский корабль, он последний раз вспомнил о семье.

Что значат жена и дети рядом со служением Господину?

На Калносе, куда привезли их гоблины, поначалу было тяжело. Они работали как проклятые, возводя святилище, и многие гномы мучались тоской по родине и странной болезнью, что одолевает уроженцев пещер под открытым небом. Помогала вера, истовая и искренняя.

Но потом кровь пролилась на алтарный камень, и Тринадцатый вступил в мир.

Тогда Ларин фа-Тарин кричал вместе с другими, чувствуя, как сила врывается в его тело потоками. Радость захлестывала его безумными водоворотами, и мечталось, что всё – они победили.

Но оказалось, что это не так. Ему пришлось стать десятником в одном из полков Господина и сменить кайло на боевой топор. Железом и кровью они подчинили власти Тринадцатого многие острова, и Ларин сделался сначала сотником, а потом, после битвы при Ладре, – тысячником.

Они вернулись на Калнос с богатой добычей, овеянные славой и уверенные в своей силе. Пятнадцать дней отпустил Господин на отдых, затем началась подготовка к новому большому походу.

В будущем воинов, что шли в бой с Молотом и Крылатой Рыбой на знамени, ждал дальний путь к берегам материка. А пока со всех концов Архипелага тянулись в Стритон корабли, привозили оружие, кольчуги, шлемы, запасы провианта, а также новобранцев, которых нужно было учить. И не только обращению с мечом или копьем, а еще тому, как чтить Тринадцатого всем сердцем, верить в его силу и молиться нужными словами, чтобы эта сила росла.

И за то и за другое отвечали тысячники, умевшие взывать к мощи Господина.

Ларин фа-Тарин трудился на совесть. Новобранцев в его тысяче было чуть меньше трети, и он гонял их нещадно, не забывая при этом и о ветеранах. Тысяча к сегодняшнему дню становилась единым целым и в час молитвы, и на учебном поле, где отрабатывались перестроения и перемещения.

Вчера, в четырнадцатый день первого весеннего месяца, Господин собрал всех полководцев в своем дворце и сообщил, что войско отплывает завтра и что утром он желает устроить смотр.

Поэтому сегодня Ларин фа-Тарин поднялся до рассвета. Помолился и вышел из палатки.

Над воинским лагерем, что располагался к югу от Стритона, недалеко от берега моря, плыл утренний туман. В полумраке вырисовывалась громада Искрия, вулкана, что нависал над столицей Калноса. Царило безветрие, и отчетливо доносился шум бьющих в сушу волн.

Подопечные Ларина спешно снимали палатки, складывали мешки. Покрикивали десятники, но без надрыва, больше по привычке. От ворот лагеря доносился скрип колес обозных телег.

– Поспеваем к сроку, – сказал подошедший к тысячнику первый сотник, эльф откуда-то с задворок Великого леса.

Звали его Наллиен тар-Долланд и воевал он под командованием фа-Тарина уже два месяца.

– Хорошо, – кивнул гном. – Как все будет готово – подавайте сигнал.

И он отправился обратно к собственной палатке, чтобы обрядиться в парадные доспехи. Там Ларина фа-Тарина встретили двое оруженосцев, и с их помощью он быстро облачился в броню. Когда надевал шлем, услышал донесшийся снаружи конский топот и невольно вздрогнул.

Ездить верхом уроженец Серых гор с грехом пополам научился, и все равно не очень любил это делать. Полагал, что в седлах пусть красуются эльфы и люди, которые наделены длинными ногами.

Но приказ Господина был строг, и согласно ему тысячникам на смотре надлежит быть верхом.