Обида за невиновного в своих проблемах парня, отличного парня, весёлого и послушного, грызла меня изнутри. Я был очень зол в это время на несправедливость мира и непонятливость людей. Страстный поцелуй прервал мои разглагольствования. Потом мысли из головы вылетели.

Глава 34

— Ох, как хорошо-то, мальчик мой! — устало сказала Ира, когда мы, стараясь не сильно шуметь, насытились друг другом.

— Я не мальчик, — из вредности поправил её.

— А всё равно хорошо! — не стала спорить женщина.

Моя женщина, хоть и ненадолго.

— Надо же! Ты как начал говорить, я тебя слушала, а потом поняла — ты прав во всём, и это в твои девятнадцать лет! Я так завелась, меня в мужиках больше всего ум заводит. И чувство юмора.

— Я больше спорт люблю, — застеснялся от похвалы я.

— Давай сполоснёмся и пойдём, нам с сыном надо еще домой добраться, — Ирина потянулась, выгнулась, и пришлось отложить помывку ещё раз.

— Оставайтесь спать здесь, — уже в доме предложил я.

— С ума сошёл? А что я сыну скажу? Нет, даже не проси, ещё влюбишься в меня, да и я могу привыкнуть. Не надо. Нам было хорошо, но этого хватит. Ты нас не провожай, мы сами доберёмся.

— Ну конечно! — возмутился я. — Пока высохнешь, уже темнеть будет! Жаль, мы выпили, так бы доехали на машине. И такси не вызвать, сотовых-то нет ещё, — посетовал я.

— Чего нет? — переспросила Ирина.

Пришлось рассказывать и про телефоны, и про интернет, и про мобильную сеть. Умолчал только про Майкрософт, где у меня должны быть акции. Если немецко-датский портье не кинет. Пока болтали, голова у Ирины подсохла, и она стала собираться домой. Я, не слушая протесты, наложил ей в сумку продукты со стола, а Анджею вручил в подарок приставку.

— Толя — это очень дорого! — возмутилась мама мальчугана.

— Не спорь, ещё и с меня подарок будет. Есть пожелания? — отрезал я.

— Колготки подари и достаточно, — стала надевать свои модные сапоги женщина.

— Ладно, сам решу. Колготки — это разве подарок? — деньги жгут мне ляжку.

— Подарок, ну пять пар подари, если деньги есть лишние, — возразила модница.

Вышли на улицу, стемнело, фонарей нет, но от домов падает свет. Выскочив из-за угла нас обгавкала довольно большая псина. Ира прячет сына за моей спиной.

— А ну, пошла! — кричу я, поднимая камень.

Местный кабысдох прекрасно понимает алгоритм моих дальнейших действий и, гавкнув ещё раз, скрывается в переулке.

Вдруг вижу едущее нам навстречу такси! Медленно буксуя по льду, белая «Волга» приближается к нам. Отчаянно машу руками.

— В парк, — снизошёл до ответа водила.

А может, испугался, что камень брошу. Тут в Николаевке всего можно ожидать. Доказывай потом кому-то. Выкидываю камень и предлагаю:

— Тут недалеко, с километр, туда и обратно.

— Садитесь, пожалуйста! — водила даже выскочил из двери, открывая заднюю дверь для дамы, ну и для её сына.

Пять минут нытья водилы по поводу качества местной дороги, и мы на месте. Анджей убежал домой вместе с сумкой, а мы стали прощаться.

— Я хотела тебя позвать к себе в гости, а ты — «туда и обратно». Лопух! — Ирка хихикнула и, легонько чмокнув меня в щёку, быстро ушла во двор.

«Это она пошутила, или я и правда лопух?» — размышлял я и по дороге домой, и перед сном, в который провалился моментально.

За всю следующую неделю возможности съездить к другу в часть не было. Учеба, работа, тренировки, бизнес, ещё и МЖК. Сейчас по нашей заявке завод изготавливает алюминиевые радиаторы отопления. А я загорелся идеей сделать балконы домов застекленными. Алюминия на КраМЗе — как грязи, пресса и прочее оборудование тоже в наличии. Эх, ещё бы окна из пластика, но в СССР я про них не слышал. Попросить Зойкиного горе-родственника — Павла, директора НТТМ узнать, что ли? Выезд в ФРГ на выставку я ему пробил. Ира тоже не звонила, что было слегка обидно, так как ей наше свидание точно понравилось, иначе руку бы мне не прокусила до крови в порыве страсти.

Под конец рабочей недели в пятницу шестнадцатого меня вызвал к себе Шенин.

— В Москву дергают меня перед пленумом ЦК. Двадцать первого он будет. Сегодня вылетать, а ни черта не успеваю. Глянь статистику по краю, кому попало поручать не хочу. Только это срочно, часа три у тебя есть, — попросил он. — Чую, что захотят там посмотреть на наши показатели. А то они их не знают!

— Без проблем. Если увидите Власова, привет от меня передавайте, — легко соглашаюсь я.

— Увижу, как не увидеть, и его, и Ельцина. Ему тоже привет? Ты же с ним в хороших отношениях? — проявил информированность Олег Семенович.

Ельцин! В голове у меня стрельнуло. А не сейчас ли его попрут с поста первого МГК? Точно! Как раз перед моим призывом в армию его поснимали отовсюду! У меня в тетрадке это не записано, кстати. Пока шел, пытался вспомнить, чего он там натворил? Ясно, Горбача критиковал, но вроде и Лигачева ещё. Что-то типа «Егор, ты не прав». Или «Борис, ты не прав»? Точно! Помню плакаты на митингах «Борис, ты прав» или даже «Правь, Борис», это уже позже.

Решаю пока выкинуть эту проблему из головы и погружаюсь в дивный мир цифр. Сразу нахожу косяк, или даже не косяк — подставу! Тот, кто готовил сводку, отнесся к делу аккуратно, но зачем выпячивать то, что количество коммунистов и комсомольцев в нашем крае падает? Это везде так сейчас, вообще эти цифры не нужны в хозяйственной сводке. А так мы как та вдова, что сама себя высекла. Я про гоголевского «Ревизора» говорю. Быстро возвращаюсь к Шенину и, несмотря на возражения новой секретарши, прорываюсь в кабинет.

— Суки, — емко высказался первый. — Молодец, Толь, давай дальше смотри, что убрать, что добавить.

Читаю дальше и вижу, что вниманием обойдена угольная отрасль, вернее, циферки есть, но вялые. Там такое можно расписать. Шагающие экскаваторы, гигантские разрезы, объёмы вскрыши, темпы добычи. Отмечаю себе. Если есть чем хвастаться, то зачем стесняться?

— Толик, ты мне нужен, — слышу голос Марии.

Она окончательно ещё не переехала в приемную Лунёва, и появлялась в нашем кабинете изредка — то цветок заберёт, причём общий, не её, то тетрадку.

— Как мужчина, надеюсь? — шучу я.

— И не надейся! Как разнорабочий нужен. Сейчас бери кресло, потом тумбы мои обе, потом остальные вещи и неси в приёмную. Мне Михаил Сергеевич сказал сегодня переехать окончательно.

— Ты ничего не попутала, Машка? — нарочито грубо отвечаю я. — Я вообще-то тебе не подчиняюсь. Надо — сама таскай.

— Зато Михаилу Сергеевичу подчиняешься! И не смей называть меня Машкой! — голос девушки звенит торжеством. — Это его приказ. Ему-то ты подчиняешься?

— Ему — да, но мне он ничего не говорил. И вообще, я занят. Слепая совсем? Очки купи, — опять углубляюсь в цифры я.

Хлопнула дверь кабинета, и Зина сказала:

— Жаловаться пошла, змеюка.

— Пф!— махнул рукой я.

— Толя, — через пару минут я слышу в трубке голос шефа. — Ты отнеси вещи, отвлекись. Не слабой девушке же таскать.

— Не могу, я выполняю срочное распоряжение самого, — иносказательно пояснил я, что работаю для Шенина.

Лунёв бросил трубку без слов и перезвонил буквально через минуту. Он, оказывается, не нашел ничего лучше, чем позвонить первому и узнать, вру ли я. Это потом мне уже Олег Семенович рассказал.

— Толя, занимайся, чем приказано, сейчас сам найду коменданта, — дрожащим голосом проскрипела трубка.

Первый вставил Лунёву, заметив, что таскать мебель для секретарши не обязанности зам начальника комиссии. И в выражениях он не стеснялся. Самое смешное, что это ещё не всё. Пришёл недовольный комендант и притихшая Машка.

— Ну, вот же у вас парень есть здоровый, что, он отнести не может? — возмутился пухлый Белинский, указывая на меня. — Ты, парень, давай, оторвись от писулек своих…

— Владимир Николаевич, у меня задание от Шенина, я ничего таскать не буду, — легко вспомнил я отчество нынешнего хозяина моего кабинета. — Тебе надо, ты и носи.

— Ты что мне «тыкаешь»? — возмутился пухляш.

— Я так понял, мы на «ты» перешли. Маша, задрала своими тумбочками, завтра переедешь, — зло сказал я, так как из головы ушла вспыхнувшая мысль.

— Завтра суббота! — глаза Марии налились слезами.

— Курсы актрис нам тут не надо демонстрировать, — хмыкаю я под восхищённое молчание Зины и Иры.

Наш