Кафе гранд-отеля «Европа» было, пожалуй, одним из старейших заведений подобного рода в Праге. Время заботливо сохранило здесь типичный интерьер сецесе, чешского модерна конца прошлого века: утонченно-лаконичное сочетание мореного дерева и роскошных, ослепительных люстр. Здешние цены (пара чашек кофе и бокал вина стоили столько же, сколько обед в ресторане средней руки) практически исключали появление молодежи, и в большинстве своем основными посетителями являлись пожилые европейцы, весьма органично вписывающиеся в интерьер. Единственной современной деталью общепита времен Австро-Венгерской империи были вездесущие японцы, впрочем, настолько уже привычные глазу в любом туристическом месте, что, пожалуй, так же не нарушали общей композиции.

Даша протиснулась сквозь вращающиеся деревянные двери и огляделась. Слева, у стены, за мраморным столиком сидела женщина в большой серой шляпе и темных очках. Даже за километр можно было догадаться, что жемчуг на ней натуральный.

— Это вы мне звонили?

Дама обернулась и кивнула, не снимая очков. Но и в них она выглядела потрясающе.

— Прошу вас, присаживайтесь.

«Чтобы так выглядеть, нужно начать ухаживать за собой еще до рождения», — подумала Даша, беззастенчиво разглядывая собеседницу. Неожиданно лицо дамы в сером показалось ей знакомым, но где они могли встречаться?

— Вас что-то смущает? — незнакомка заметила ее замешательство.

— Да… Мне кажется, я где-то вас видела. Вы… актриса?

— Нет, я не актриса, — ответила та и сняла очки, — а так?

Даша невольно отшатнулась: перед ней сидела повзрослевшая и восставшая из гроба Лунина.

— Боже мой, кто вы? — наконец пробормотала она, ущипнув себя на всякий случай под столом.

— Вам знакомо мое лицо?

— Да… вы поразительно похожи на одну мою знакомую. Ее убили три дня назад.

— Убили?! — вскричала женщина.

За соседними столиками начали оборачиваться. Незнакомка достала из сумочки фотографию и протянула Даше.

— Посмотрите, вот эту?

— Да, это Светка, — неуверенно произнесла она, — но… где это она? Вы ее мать? Как это могло случиться?

Ситуация выглядела просто невероятно. Если Лунина была дочерью сей роскошной дамы, то каким образом оказалась в Советском Союзе? Ее что, цыгане унесли через пять границ или она выпала из самолета по дороге из Бомбея в Париж?

— Я сняла в этой гостинице номер, — глухо произнесла незнакомка, — расплатитесь и поднимемся ко мне, нам нужно поговорить, — она встала и направилась к выходу.

«Ни фига себе, — растерялась Даша, — я что тут, девочка-паж?» Но, решив, что у той, видимо, от горя помутилось в голове, махнула рукой официанту в надежде, что счет окажется не очень большим.

В номере женщина сняла шляпу, очки и устало опустилась в кресло. Даша не могла отвести от нее глаз — вылитая Светка. Нет, пожалуй, даже красивее, линия губ более выразительная, глаза светлее и больше.

— Прошу вас, присаживайтесь, — дама уже полностью владела собой, — расскажите мне все, что вы знаете об этой девушке. Буквально все, до самых малейших подробностей.

Даша опешила от такого нахальства. Присев в кресло напротив, она достала сигарету и, не спрашивая разрешения, закурила. Ситуация из невероятной превращалась в комическую. Вот уже три дня подряд все кому не лень в ультимативной форме требуют от нее информацию о Светке. Друзья, полиция, а теперь еще это чудо в перьях. Она вздохнула:

— Мадам, вполне может быть, что вы неплохой и приятный в общении человек. Но сейчас вы, к сожалению, забыли об одной незначительной детали: я вам не подруга, не подчиненная и даже не близкая родственница. Денег в долг не брала и жизнью, насколько известно, не обязана. Назовите хотя бы одну причину, по которой я должна отчитываться перед вами.

Незнакомка сжала губы, видимо желая ответить что-то резкое, но в самую последнюю секунду сдержалась:

— Наверное, вы правы. Я могу вас попросить потушить сигарету?

— Не можете.

— Я так и думала. Какие ваши условия? Вы хотите денег?

Даша позеленела.

— Мадам, не заставляйте меня быть грубой, мы хоть и учились в разных школах, но, поверьте, я знаю достаточно выражений не только в английском, но и в немецком, чтобы объяснить, насколько вы заблуждаетесь.

Та взглянула на нее с таким изумлением, будто впервые узнала, что и козявки умеют разговаривать:

— И что же вы хотите?

— Информация за информацию. Я уверена, мы можем быть полезны друг другу. Со своей стороны клянусь, что ни одно слово, произнесенное в этой комнате, не выйдет за ее пределы. К тому же, — Даша со злорадством посмотрела на собеседницу, — я видела уже достаточно и остальное могу домыслить сама. Не думаю, что сильно ошибусь, поэтому можете быть со мной совершенно откровенны.

— Хорошо, — женщина раздраженно отогнала дым рукой, — но, боюсь, мне придется разочаровать вас. Никакой сенсационной историей я вас не порадую. Более того, еще несколько дней назад я была просто на сто процентов уверена, что не только в моей жизни, но и во всем нашем роду нет ни одной неизвестной страницы. Теперь же вокруг моей семьи происходят события, которым я не могу дать никакого логического объяснения. — Демонстративно сморщив нос, незнакомка встала и отошла к окну.

— Нельзя ли поконкретнее? — осторожно прервала монолог вредная Даша, стараясь при этом направить струю дыма ей вслед как можно точнее.

Стоя у окна, величественная дама молчала. Затем, обернувшись, с высоты своего роста задумчиво оглядела рыжеволосую собеседницу, словно оценивая, стоит ли с ней вообще разговаривать. По лицу было видно, что результат осмотра не вполне ее удовлетворил, но все же после небольшого Колебания она достала из сумки свою визитную карточку и протянула ее молодой женщине.

— Разрешите представиться.

На небольшом частном пляже в полном одиночестве сидела стройная загорелая женщина лет тридцати двух — тридцати трех. Прикрыв глаза, она напряженно вслушивалась в шум прибоя, словно пытаясь различить за ним едва слышную мелодию. Но волны с разбегу ударяли о камни, надрывно кричали чайки и почти пойманная мелодия исчезала. Женщина вздохнула и устало вытянулась в своем пляжном кресле.

На самом деле принцессе Маргарите недавно исполнилось сорок пять, и она уже имела не только троих взрослых детей, но и двух прелестных внуков.

Сыновья больше походили на отца — невысокие, медлительные, с бесцветными, чуть унылыми лицами. Старшая дочь Ирена, напротив, вобрала в себя всю красоту матери, унаследовав роскошные, серебристо-пепельного оттенка волосы, серые миндалевидные глаза, высокие скулы и изящную фигуру.