Итак, караван Мехти Рафаилова выступил из Семипалатинска под прикрытием отряда из 70 казаков под командой сотника Е. Старкова. Через Семиреченский край, озеро Иссык-Куль за 54 дня караван достиг Турфана. Пробыв здесь 11 дней, он отправился в Аксу. Там М. Рафаилов оставался четыре недели, ведя успешную торговлю: он продал часть своих товаров, получив взамен ямбовое серебро (ямба имела форму «подковы с круглой китайской печатью»), а затем выехал в Кашгар, где также вел торговлю, но менее удачно, так как обменял свой товар не на серебро, а на местные товары (которые намеревался уже продать на Нижегородской ярмарке).

В Кашгаре М. Рафаилов оставался в течение 13 месяцев, за это время к нему прибыл из Семипалатинска его приказчик с новыми товарами, которые Рафаилов очень быстро и выгодно продал на серебро. Затем он двинулся в Яркенд, а еще через два месяца — в Тибет. Здесь на второй день по приезде он встретился с ханом Агбар-Махмудом и передал ему письмо Г. И. Глазенапа.

Рафаилову в Тибете был оказан очень милостивый прием, было разрешено беспошлинно торговать, и хан обещал ему, что будет и впредь покровительствовать русской торговле. В Тибете российский купец прожил 34 дня. Он намеревался ехать дальше в Кашмир, чтобы там купить шали, но по случаю купил их в Тибете и от поездки в Кашмир поэтому отказался. Перед отъездом из Тибета М. Рафаилова хан дал ему аудиенцию, вручил письмо для передачи генералу Глазенапу и чрезвычайно милостиво сообщил о своем большом желании вступить в торговые сношения с Россией и о намерении отправить туда своего посланника. Из Тибета М. Рафаилов уехал в Кульджу и через восемь месяцев возвратился в Семипалатинск.

Почти два года продолжалось это путешествие Рафаилова и его спутников. Одним из результатов его явились для российского правительства новая записка «кабульского жителя», составленная им по приезде, и написанное по-персидски упоминавшееся выше письмо на имя Г. И. Глазенапа от тибетского «раджи» Махмуд-хана — документы очень важные.

«В бытность мою в вышепомянутых городах, — пишет уже М. Рафаилов, — по короткому знакомству моему с индейскими, ауганскими, кашемирскими и персицкими знатными купцами [узнал], что они охотно желают завести на границах российских и внутри оных постоянной торг и учредить купеческие конторы, даже на таких условиях, какие предложит российское правительство». И еще одна важная информация, сообщаемая М. Рафаиловым. «Не смею умолчать, — пишет он Глазенапу, имея в виду постоянную борьбу Пенджаба с английской Ост-Индской компанией, — чтобы не доложить… что владетель индейской провинции и города Лагора Ранджицын Бадша (Ранджит-Сингх. — Авт.) ищет покровительства, но не знает, где его найти».

Возможно предположить, что эти слова не остались без внимания и о них вспомнили через несколько лет, когда решили отправить своего посланника с письмом в Пенджаб.

Прошло еще более двух лет. В 1819 году Мехти Рафаилову был пожалован новый чин — надворного советника. И осенью этого года начала готовиться новая его поездка в Северную Индию. На этот раз правительство поручило ему важную миссию — доставить письмо К. В. Нессельроде «владельцу Панджабских областей Ранджит Дсинг. Таково же содержание письма… к правителю Кашемирскому и к независимому владельцу одной части Тибета Ранджет Акибету, с некоторыми переменами только в титулах».

«Имею честь сим уведомить Ваше Высочество, — говорилось в письме российского министра, — что ныне в столь счастливое время высокопочтенный наш чиновник надворный советник, знаменитый между торгующими персидскими и великотатарскими купцами, с давних времен Вам известный и верноусердствующий Ага Мехти Рафаилов, приехав к нам в Россию, представил всю Вашу славу, великолепие и могущество… наконец, гостеприимство, оказываемое приезжающему из разных соседственных мест купечеству, а особливо великороссийским подданным купцам. Все сие для меня приятное донес я Его Императорскому величеству… государю Александру I. Его Императорское величество… указать соизволил мне вступить в дружественное сношение с Вами чрез верных и усердных чиновников, дабы подданные купцы российские и Ваши имели свободный проезд во взаимные области».

На проекте писем Александр 117 января 1820 года написал: «Быть по сему».

Все письма, написанные по-персидски и уложенные в мешочки из красной узорчатой парчи (образчик которой сохранился до сих пор, подшитый к делу вместе с черновиками дипломатического письма и с финансовыми счетами из лавки, мешочки стоили 50 руб. 50 коп. «с работаю»), были вручены М. Рафаилову для передачи их правителям Тибета и Кашмира. Вместе со своими помощниками — бухарцами М. З. Зариповым и Муса-Ханом — он выехал из Петербурга в Семипалатинск.

Проезжая через Омск, сделал там остановку, встретился как правительственный курьер с местным начальством.

В Петербурге М. Рафаилову было поручено и еще два задания: купить шесть лучших туркменских жеребцов для государственных конных заводов (на это было ассигновано по 1,5 тыс. руб. за каждого коня), а также купить в Тибете и доставить в Россию несколько кашмирских коз для разведения их породы в дальнейшем где-нибудь в Сибири.

М. Рафаилов предлагал закупать ежегодно в Тибете козий пух и устроить в Петербурге казенную фабрику для выделки кашмирских шалей. Он лично брался найти в Тибете и в попутных городах торговых агентов, закупить в Тибете на первый раз не менее 50 пудов пуха и убедить кашмирского владетеля отменить запрет на вывоз пуха и шерсти из Тибета в другие страны, кроме Кашмира. В этом М. Рафаилов надеялся на близкое знакомство с кашмирским правителем и на дружбу с его визирем. Вместе с тем он обещал нанять и привезти с собой в Петербург пятерых местных мастеров по выделке и тканию шерсти, закупить все необходимые для этого дела станки и даже самому ознакомиться с техникой ткачества шалей. В будущем он предлагал устроить фабрику, на которой, кроме кашмирских шалей, могли бы производиться изделия из пуха других пород коз.

Этот план М. Рафаилова был одобрен министром финансов и при дворе. Ему было обещано за каждый пуд привезенного пуха по 100 голландских червонцев и за каждого нанятого ткача по тысяче. Предприятие это, по словам Д. А. Гурьева, «обещало России неисчислимые выгоды».

30 апреля 1820 года М. Рафаилов выехал из Семипалатинска со своим караваном. Его вел опытный караван-баши ташкентец Мулла-Мансур Мамасеитов, а до ближайшего пограничного поста Бадельдован караван сопровождал отряд из ста казаков под командой хорунжего Мокина. На пути они подверглись нападению кочевников-киргизов, отогнавших 500 лошадей, принадлежавших каравану и отряду. Казаки сумели отбить и возвратить 436 из них. Мы не знаем подробностей этой стычки: подобное никем не описывалось и было вполне обыкновенным, недостойным особого внимания делом. Но часто в результате оказывались убитые и раненые. Путников поджидали и другие тяжелые испытания — непогода, болезни. И сама смерть на караванной дороге была частым встречным, и ее появление было, конечно, страшно, но неудивительно. Мы говорим об этом потому, что данное путешествие и для М. Рафаилова тоже оказалось последним…