Кристиана кивнула с несчастным видом.

— Я скажу ему, когда одному из нас придет время уехать. Он имеет право знать. Просто пока я не хочу ничего говорить. Это все испортит.

— Почему? — удивилась Фиона. Она все-таки по-прежнему не понимала, почему Кристиана ведет себя так, словно судьбой ей послано тяжелое наследственное заболевание, которое суждено нести всю жизнь. — Может, ему понравится быть возлюбленным «ее высочества». По-моему, это совсем неплохо: очаровательная принцесса и красивый молодой врач из Бостона.

— В том-то и дело, — печально вздохнула Кристиана. — Все кончится, когда мы уедем отсюда. Должно кончиться. Отец никогда не позволит мне выйти за Паркера замуж. Мой будущий муж должен обладать титулом. Это может быть герцог или граф, на меньшее отец не согласится. Он не разрешит мне встречаться с Паркером. Никогда. — А она не может пожертвовать своими отношениями с отцом.

— Тебе нужно его разрешение? — поразилась Фиона.

— Да. Его и еще двадцати пяти членов правительства. А также сотни приближенных, каждый из которых является моим родственником в той или иной степени. Я должна следовать их указаниям во всем, что хоть сколько-нибудь выходит за рамки обычного. Слово моего отца — закон, в буквальном смысле этого слова. — Кристиана выглядела подавленной и удрученной. — Если я ослушаюсь его, это вызовет чудовищный скандал и разобьет его сердце. Он достаточно натерпелся с моим братом. И привык полагаться на меня.

— И вместо этого он разобьет твое сердце, — подытожила Фиона. До нее постепенно начинало доходить, с чем Кристиане приходится иметь дело. Всю жизнь. — Наверное, это не так уж и весело, когда сто двадцать шесть человек решают твою судьбу, — нехотя признала она.

Кристиана кивнула:

— Можешь мне поверить. — Она коснулась руки Фионы. — Прости меня за то, что я не сказала тебе правды. Но у меня не было выбора. В курсе только Джефф. И конечно, руководитель женевского представительства Красного Креста.

— Ого! Да здесь целый заговор. — Фиона вдруг потянулась к Кристиане и порывисто обняла ее. — Извини, что я так разошлась. Просто мне показалось обидным, что ты ничего мне не сказала. Но что же делать вам с Паркером? Это точно, что вам не позволят встречаться?

— Абсолютно. Ну может, разочек, за чаем, если я скажу, что мы работали вместе, но не более того. Отец тут же посадит меня под замок.

— По-настоящему? В башне? — с ужасом уставилась на нее Фиона.

Кристиана рассмеялась:

— Не совсем. Но он запретит встречаться с Паркером, и мне придется подчиниться. Иначе в прессе разразится скандал, который разобьет сердце моего отца и нарушит обещание, которое он дал моей матери. Отец не верит во все эти современные монархии, когда наследники женятся на простых людях. Он убежден, что нужно поддерживать чистоту монаршей крови. Наверное, это смешно, но во многих отношениях у нас довольно отсталая страна. Женщины получили право голоса всего двадцать три года назад. Моему отцу не хватит целой жизни, чтобы изменить свои взгляды на некоторые вещи, — сказала она с нотками безнадежности в голосе. Они не представляли себе жизни друг без друга, а Паркер даже не подозревал, что их любовь с самого начала была обречена.

Для Фионы это звучало нелепо и трагически, как сюжет какой-то скверной оперы.

— А как же все эти испорченные принцы и принцессы, которые, судя по тому, что о них сообщает пресса, спят с кем попало и совершают разные безумства?

— Мой брат один из них. Он сводит отца с ума своими выходками, но от меня отец такого не потерпит. К тому же брат не собирается жениться на тех женщинах, с которыми спит. Думаю, если бы он это сделал, отец лишил бы его наследства.

— И как это я раньше ничего не заподозрила? — произнесла Фиона с искренним недоумением, когда они по просьбе Кристианы вырвали уличающую ее страницу из журнала, пока та не попалась кому-нибудь на глаза, особенно Паркеру, и разорвали на мелкие клочки. — Паркер будет очень страдать, когда ты ему расскажешь, — заметила она, проникшись сочувствием к молодому врачу.

— Знаю, — отозвалась Кристиана трагическим тоном. — Я уже страдаю. Наверное, мне не следовало начинать все это. Это несправедливо по отношению к Паркеру. Но я не смогла устоять.

— Ты имела такое же право влюбиться, как любой другой, — заявила Фиона. Она видела боль в глазах Кристианы и представляла, что почувствует Паркер, когда поймет, что у их любви нет будущего.

— Нет у меня такого права, — печально возразила Кристиана, и Фиона снова обняла ее.

— Извини, что я так разозлилась. Может, тебе все-таки удастся уговорить отца, когда ты вернешься домой?

— Это невозможно. Он никогда не разрешит мне выйти замуж за простого человека, тем более американца. В таких вопросах он ужасно старомоден и очень гордится чистотой нашей крови. Врач из Америки не соответствует его представлениям о муже дочери. — Кристиане и самой это объяснение казалось нелепым, словно вытащенным из тьмы веков, но такова была реальность.

— Ну, тогда извините, — протянула Фиона, снова обретя свое чувство юмора.

Кристиана все еще пребывала в шоке, будучи разоблаченной, пусть даже только Фионой, которой она доверяла. А что, если бы журнал попал в руки кому-нибудь другому, кто показал бы его Паркеру? Эта мысль заставила Кристиану содрогнуться, хотя она понимала, что рано или поздно он все равно узнает. Пусть бы это хотя бы произошло в подходящее время, если такое существует. А вдруг Паркер отреагирует так же, как вначале Фиона? Он может повернуться и уйти, не сказав ей ни слова. А может, так даже лучше: порвать все сразу, без долгих и мучительных объяснений...

— Кстати, — вдруг сказала Фиона с озабоченным видом, — как мне теперь обращаться к тебе? — Она явно поддразнивала ее, и Кристиана улыбнулась:

— Думаю, «чертенок» вполне подойдет. Как ты считаешь?

Несмотря на серьезность ситуации, подруги повалились на постель, покатываясь со смеху. Они все еще смеялись, когда в палатку вошли Мэри с Урсулой и поинтересовались, что их так развеселило.

— Да просто я сказала Крики, — сообщила Фиона, продолжая хохотать, — что у нее замашки принцессы. — Кристиана в ужасе уставилась на подругу, но та невозмутимо продолжила: — Взяла почитать мой журнал и вырвала страницу. Могла хотя бы спросить.

— Ах ты, чертенок! — сказала на этот раз Кристиана, и они снова рассмеялись.

Старшие женщины переглянулись, покачав головами, и, захватив полотенца, направились в душ.

— Наверное, это жара так подействовала на них, — заметила Урсула, обращаясь к Мэри.

Оставшись одни, девушки обменялись долгим взглядом. Открытие Фионы делало их сообщницами. И теперь они обе тревожились о Паркере, понимая, что его ждет сокрушительный удар.

В середине июня Кристиана с Паркером, как и намеревались, провели уик-энд на побережье Красного моря. На этот раз ей не пришлось уламывать Сэмюела и Макса. Телохранители безропотно отпустили ее, снабдив инструкциями и пистолетом. Поездка оказалась даже лучше предыдущей. Каждое мгновение было божественным, и когда они вернулись в лагерь из этого волшебного путешествия, Паркер начал туманно намекать на свадьбу. Хотя Кристиана хотела этого больше всего на свете, о браке между ними не могло быть и речи. Она всячески уклонялась от этой темы и в конечном итоге сказала Паркеру, что не может оставить отца. Тот рассчитывает, что она вернется домой и займется вместе с ним семейным бизнесом. Она говорила это Паркеру и раньше, но на сей раз он расстроился и даже рассердился. Подобные аргументы казались ему несерьезными. Кристиана и сама не испытывала прежней убежденности, однако считала себя связанной обязательствами перед отцом и семейными традициями. С самого рождения ей внушали, что она должна жертвовать собой ради страны и ее подданных и подчиняться желаниям отца в важных вопросах. Ее отказ следовать своему предназначению был бы воспринят им как предательство. Кристиана была не из тех отпрысков знатных семейств, которые очертя голову выскакивали замуж за спортивных тренеров, официантов или пусть даже респектабельных врачей. Она нуждалась в одобрении отца и знала, что он никогда не согласится на ее брак с Паркером.