Филимон Артемьевич с утра пораньше сбегал в парикмахерскую, причесался, напомадился, надушился и надел свой лучший костюм. Цветя и благоухая, Курочкин постучался в дверь кабинета.

Когда Курочкин вошел, Джуранский поднялся из-за стола и, пожав ему руку, выразил искреннюю благодарность за блестящий розыск. Счастливый Курочкин уже собрался откланяться, но ротмистр попросил его присесть.

— Вижу, вы собрались на какой-то праздник, — начал Мечислав Николаевич. — И вы, безусловно, заслуживаете выходного дня, но обстоятельства требуют срочных мер.

Внутри у Курочкина все похолодело.

— Но… — попытался вставить филер, и был тут же остановлен ротмистром.

— Вот что, Курочкин, на разговоры у нас нет времени. — Джуранский привычно перешел на резкий тон, которым отдавал приказы в полку. — Дело срочное, мы не можем терять ни минуты. Кроме вас поручить некому.

Ротмистр протянул поникшему Курочкину фотографию.

— Вот эти две дамы несколько дней проживали в меблированных комнатах «Сан-Ремо» на Невском. Знаете адрес?

Адрес Курочкин знал: Невский, 90.

— Там их сегодня наверняка уже нет, — Джуранский чеканил каждое слово. — Для их розыска вам надлежит проверить все гостиницы и меблированные комнаты.

— Во всем городе? — жалобно спросил Курочкин.

— Нет, ограничьтесь Невским проспектом и ближайшими к нему улицами. Они не могли далеко уехать.

Курочкин быстро прикинул в уме: это пять гостиниц и с десяток «меблирашек». А в доме Осиных уже накрыт стол и будущая невеста надевает праздничное платье! Родители приготовили фамильную икону, чтобы благословить молодых. И в это время Филимон будет как угорелый носиться по Невскому! Катастрофа всей жизни!

— Мечислав Николаевич, пощадите! — взмолился Филимон. — Тут и за два дня не управиться! Может, я дам проверенных людей?

— Об этом не может быть и речи, — холодно отрезал Джуранский. — Считайте розыск особо секретным. Преступники особо опасны. Мы можем доверить только вам. Начинайте немедленно.

Курочкин посмотрел на фотографию. Благообразный господин сидел в кресле. Справа и слева от него располагались две барышни, третья возлежала на ковре. Та, что сидела справа от кресла, была очень хороша. Да и мадемуазель на ковре больше походила на ангелочка. Конечно же, это были треклятые Рыжая и Бледная! Те самые, что провели сотрудников Филимона. Что же это за несчастье, опять за ними бегать!

— Господин ротмистр… — начал Курочкин дрогнувшим голосом. — А может, все-таки завтра? Завтра я весь ваш. С раннего утра носом землю буду рыть! Только отпустите сегодня, у меня…

Филер попробовал разжалобить Джуранского рассказом о назначенной помолвке. Но его даже не стали слушать.

— Не пытайтесь давить на меня, Филимон. Просьба Родиона Георгиевича!

Это конец! Курочкин сник и спрятал фотографию во внутренний карман пиджака.

— «Сан-Ремо» проверять? — едва слышно спросил он.

— В последнюю очередь, — приказал Железный Ротмистр. — Ну, с Богом, не тратьте время!

А перед глазами Филимона уже вставала страшная картина в ярких красках и с подписью: «Филер Курочкин теряет невесту!»

3

Недовольно бурча под нос, Глафира отправилась в прихожую открывать раннему визитеру.

— Это еще кто с утра пораньше? — Софья Петровна сердито посмотрела на мужа.

— Софьюшка, честное слово — не знаю! — сказал Родион Георгиевич и быстро отхлебнул из чашки. Кипяток обжег расплавленным свинцом. Ванзаров зажал рот ладонями.

— Какой пример вы подаете детям! — Софья Петровна демонстративно отвернулась от страдающего мужа.

Закрытая дверь в столовую не давала расслышать речь, но Ванзаров разобрал, что кухарка явно с кем-то спорит. Ворчливый басок Глафиры звучал все громче. Кажется, она разговаривала с неизвестным гостем уже на повышенных тонах.

В прихожей раздался глухой шум, что-то стукнуло, и Ванзаров услышал гневный крик Глафиры:

— А ну-ка убирайся, проходимец! Сейчас полицию позову!

Софья Петровна строго посмотрела на закрытую дверь:

— Родион, вам не кажется, что пора проявить хотя бы немного решительности и выяснить, кто там. У людей не хватает такта, они не понимают, что беспокоить нас во время семейного завтрака — это верх неприличия!

— Конефно, Софьюфка, сейфяс, — пробормотал сыщик, стараясь охладить обожженный язык.

Кухарка, решительно расставив ноги и уперев руки в бока, загораживала коридор.

— …чтоб духу твоего не было! — в голосе Глафиры слышалась непривычная угроза.

— Что тут происходит? — Ванзаров постарался, чтобы его вопрос прозвучал сурово и значительно.

Глафира даже не повернулась.

— Идите, батюшка, чай пить, я уже как-нибудь сама тут…

— Глафира, позвольте! — сыщику решительно надоело, что женщины в его доме все решают за него. Кухарка угрожающе зашипела и посторонилась.

У порога стоял приземистый мужичок с аккуратной бородкой, в зимней куртке хорошего сукна, ватных штанах и черных юфтевых сапогах. Фуражка незваного гостя была лихо заломлена. На плече он держал длинную гроздь новеньких домашних тапок с вышитыми цветочными узорами, а за спиной свешивался короб, доверху набитый всевозможными перчатками.

Обычный уличный лотошник. Такие торговцы домашней мелочью в разнос целыми днями ходят по улицам, предлагая товар, и нередко заходят в жилые дома. Как правило, это крепкие, здоровые мужики с зычными голосами и обветренными лицами. Однако этот коробейник выглядел щуплым, говорил тихим голосом, и лицо его было бледным.

— Что вам угодно? — спросил Ванзаров, оглядев гостя.

— У меня к вам сугубо личное дело, Родион Георгиевич.

Сыщик еще не встречал торговцев, которые знали по имени-отчеству чиновника особых поручений сыскной полиции.

— Ишь ты какой выискался, иди, пока в шею не прогнали! — крикнула Глафира из-за спины хозяина.

— Прошу простить, Родион Георгиевич, но я могу говорить с вами только тет-а-тет. У меня дело сугубо служебное и приватное, — незнакомец окончательно перестал притворяться.

Ванзаров кивнул в сторону своего кабинета.

Пока фальшивый торговец складывал на пол товары и плотно прикрывал за собой дверь, Родион Георгиевич сел за письменный стол.

— Я могу наконец узнать, с кем имею честь? — сухо поинтересовался он.

— К моему поручению это отношения не имеет.

— Хорошо, слушаю вас. Только покороче. Вы не вовремя.

Гость расстегнул куртку и протянул желтый канцелярский конверт — в каких министерства пересылают служебную переписку. На конверте не было ни почтового штампа, ни служебной печати Департамента. Ванзаров обратил внимание на то, что конверт был очень тщательно заклеен, без малейшей щели на бумажном клапане.