Марков: Документы, которые мы видели на витринах, были извлечены ещё до нашего прибытия… Мы не производили никаких научных исследований этих документов. Как я уже заявил, нам они были показаны на витринах за стеклом, и мы даже не дотрагивались до них.126

[Помощник главного обвинителя от СССР] Смирнов: Я прошу вас ответить на следующий вопрос: свидетельствовал ли судебно-медицинский осмотр трупов о том, что они находились в земле в течение трёх лет?

Марков: Об этом я мог судить опять-таки только по трупу, вскрытие которого я производил.

Состояние этого трупа, как я уже заявил, было типично для среднего состояния катынских трупов. Это были трупы, которые находились в состоянии, далёком от распадения мягких частей, поскольку жир только ещё начинал преобразовываться в жировоск. По моему мнению, эти трупы находились в земле гораздо меньше трёх лет. Я считал, что труп, который я вскрыл, находился в земле около года или полутора лет…

Да, совершенно правильно. Я считал, что они находились в земле не более полутора лет.127

[Помощник главного обвинителя от СССР] Смирнов: В составленном вами протоколе вскрытия трупов есть заключение или нет?

Марков: Мой протокол о трупе, вскрытие которого я произвёл, состоит только из описательной части, без заключения.

Смирнов: Почему?

Марков: Потому что из бумаг, которые были даны нам, я понял, что нам хотели заранее внушить, что трупы находились в земле три года…

Так как данные, полученные во время вскрытия трупа, которое я произвёл, находились в явном противоречии с этой версией, я воздержался от заключения.

Смирнов: Следовательно, вы воздержались от заключения потому, что объективные данные медицинской секции свидетельствовали о том, что трупы пробыли в земле не три года, а только полтора?

Марков: Совершенно верно…

Большинство членов делегации, которые совершили вскрытие в Катынском лесу, дали заключение, не касаясь, однако, существенного вопроса о времени пребывания трупов в земле…

Единственный, кто дал заключение о том, что труп находился в земле три года, был профессор Милославич из Загреба. Когда была опубликована немецкая книга о Катыни, я прочитал его объективную констатацию о состоянии трупа, вскрытие которого он произвёл, и у меня создалось впечатление, что труп, вскрытие которого он произвёл, не отличается по своему состоянию от остальных трупов. На основании этого я пришёл к заключению, что его сообщение о том, что труп находился три года в земле, не соответствует его описанию.128

Оршош – не только медицинский эксперт, но и откровенный фашист и антисемит, который требовал, чтобы не было ни одного еврея-доктора в профессии, где ни составляли почти половину. Но проф. Оршошу казалось мало одной только борьбы с еврейской угрозой. 18 июля 1941 года во время дебатов в венгерской Верхней палате по третьему антиеврейскому закону, запрещающему браки и половые контакты между евреями и христианами, Оршош потребовал, чтобы запрет распространился на браки и половые контакты между цыганами и венграми. В представлении своего требования Оршош использовал типичный национал-социалистический аргумент, что, хотя «чистые» цыгане – арийцы и, следовательно, принадлежат к приемлемой расе, цыгане смешанной крови оказались худшими преступниками, и поэтому их размножение должно быть прекращено. Как мы знаем, эсэсовцы депортировали и уничтожали во время войны в основном таких цыган, которые, как считалось, имеют смешанное расовое происхождение.

К несчастью для Оршоша, члены Верхней палаты – представители в основном аристократических кругов – высмеяли его доводы и не предприняли никаких действий против цыгано-венгерских связей. Ференц Керештес-Фишер, антинацистски настроенный министр внутренних дел, тоже не поддался призыву Оршоша держать еврейских врачей подальше от христианских пациентов. Еврейские врачи продолжали беспрепятственно лечить пациентов-христиан вплоть до германской оккупации Венгрии 19 марта 1944 года. Затем Оршош и организация национал-социалистских медиков Венгрии представили в гестапо список еврейских врачей, и в результате многие из них погибли. Как и в нацистской Германии, венгерская медицина была под сильным влиянием национал-социализма, в то время как, например, юриспруденция оставалась более независимой на протяжении всей войны.

Можно подумать, что профессор Оршош понёс какое-то наказание за свои деяния, возможно, даже приговорён к смертной казни – участи, которая, по словам профессора Турочи, достойна сожаления. Однако Оршоша на самом деле не казнили. 6 декабря 1944 года он покинул Будапешт вместе с отступающей немецкой армией и поселился в Галле-ам-Заале, откуда в 1946 году переехал в Университет Майнца в Западной Германии. Там он проживал как уважаемый профессор анатомии вплоть до выхода на пенсию в 1955 году. Оршош умер в Майнце 25 июля 1962 года.129