Я нашел более или менее уединенный угол и сел, терзая себя мыслями об Айрис. Полиция не могла считать ее единственной подозреваемой, как мне очень хотелось верить. Конечно, они непременно узнают о ее отношении к Лариби и той роли, которую покойный финансист сыграл в ситуации, приведшей к самоубийству ее отца. Но не могли же они быть настолько глупы, чтобы не связать убийство Лариби со смертью Фогарти. А уж Айрис никак невозможно было подозревать в причастности к гибели санитара.

Но в любом случае ее ожидают допросы, следственные эксперименты и прочее. Поэтому ее душевное здоровье волновало меня даже больше, чем грозившая ей опасность. Мне легко было представить, какой ужас наведут на нее неизбежно пристрастные вопросы полицейских, до какой степени она не способна хоть как-то защитить себя сама. В моем воображении ее нежные и печальные черты лица уподобились лепесткам цветка, грубо попираемым тяжелыми башмаками копов.

Я выворачивал себе мозги наизнанку, размышляя, что могу предпринять, когда ко мне подплыл Дэвид Фенвик. Его смуглое, всегда как будто бесплотное лицо сейчас светилось плохо скрытыми эмоциями.

– Вы слышали голос, прокричавший о пожаре, Дулут?

Я нетерпеливо кивнул, желая избавиться от его общества, но он придвинул стул и уселся рядом со мной, тщательно проследив, как легли стрелки на брюках.

– Это очень плохо, – прошептал он, покачивая головой. – Когда случаются проявления, подобные этому, ситуация становится крайне тяжелой.

У меня не было сил вступать с ним в спор. Если он считал, что ложный сигнал пожарной тревоги подал какой-то злонамеренный дух, не стоило пытаться переубедить его. В моем нынешнем состоянии даже поддерживать пустую беседу показалось бы обременительной обязанностью.

– Хотел сообщить вам кое-что, – едва слышно пробормотал он. – В этой лечебнице установилась предельно неблагоприятная атмосфера. Строго между нами. Завтра я уеду отсюда. Мой сводный… То есть, простите, доктор Стивенс организует для меня отъезд, – чувственные пальцы мяли пастельных тонов галстук. – И я настоятельно рекомендую вам тоже уехать, Дулут. Здесь стало опасно находиться – очень опасно.

Я всмотрелся в его огромные сияющие глаза, силясь прочитать в них, что на самом деле стояло за его столь неожиданной заботой обо мне, если вообще что-нибудь стояло.

– Мне и здесь хорошо, – лаконично отозвался я.

– Неужели? – улыбка Фенвика выглядела механической. – Что ж, я вас предупредил. И если вы завели в этом заведении настоящих друзей, советую и им передать мои слова.

В этот момент раздался какой-то неясный шаркающий звук. Я заметил, как Билли Трент поспешно спрятал спички в карман, а остальные затушили сигареты. Дверь открылась, и в комнату вошел Уоррен.

Он окинул курительную сумрачным взглядом, а потом подошел ко мне.

– Вас вызывают, мистер Дулут, – сказал он. – Вам надлежит, не мешкая, явиться в кабинет доктора Ленца.

Уже выйдя в коридор, я услышал, как санитар раздраженно спросил:

– Кто из вас посмел стащить спички?

Если не считать присутствия Кларка и отсутствия Стивенса, в кабинете директора собрались все, кто присутствовал на встрече после гибели Фогарти. Но в тот раз меня пригласили в роли более или менее полезного помощника. Теперь же, судя по более чем холодным взглядам полицейских, державшихся строго официально, я рассудил, что капитан Грин включил меня в число потенциальных сообщников или невольных пособников убийцы.

Складывалось впечатление, что доктор Ленц уже успел посвятить его в детали моего визита к Морено накануне вечером.

– После ухода мистера Дулута, доктор, – спросил Грин резко, – вы провели проверку в хирургической?

– Да, капитан, – мужественно красивое испанское лицо Морено отчасти напоминало маску. – Я не до конца поверил в историю, рассказанную мне мистером Дулутом. Но тем не менее тут же разыскал доктора Стивенса, и мы вместе пошли в хирургический кабинет.

– И одного скальпеля не оказалось на месте?

– Именно так.

– Вы что-то предприняли по этому поводу?

– Естественно. Понимая потенциальную опасность, мы половину ночи провели в поисках. Стивенс уведомил меня, что в то утро мисс Пауэлл обращалась к нему с жалобой на свищ и заходила в хирургическую. Я подумал, что нож тайком взяла именно она.

– Кажется, вы слишком небрежно относитесь к хранению своего режущего инструмента, доктор, – хмуро усмехнулся Грин.

– Уверяю вас, это не так. Однако мисс Пауэлл страдает клептоманией, а люди с подобным заболеванием отличаются исключительной хитростью и ловкостью рук. Как правило, она прячет украденные вещи под подушками мягкой мебели. Мы осмотрели ее традиционные тайники – диван в зале и большое кресло в женской библиотеке. Мисс Браш и миссис Делл даже обыскали одежду пациентов, пока они спали. Но ничего обнаружить не удалось.

Грин со свойственной ему резкостью движений повернулся затем ко мне:

– По словам доктора Морено, в какой-то момент скальпель находился у вас в кармане, мистер Дулут. Кто взял его у вас?

– Не имею ни малейшего представления, – с чувством неловкости ответил я. – Шанс вытащить его имели почти все.

– Могла это быть, например, мисс Пэттисон?

– Маловероятно, если учесть, что она, собственно, и вручила мне его.

Только уже закончив фразу, я мысленно обозвал себя кретином. Стало очевидно, что Грин поставил на меня капкан, в который я и угодил обеими ногами.

– Ах, так вы, стало быть, получили нож от мисс Пэттисон! – Голос Грина звучал обманчиво сдержанно и задумчиво. – А потом мисс Браш видела, как та же девушка выбросила его, когда зажгли свет в зале кинотеатра.

Последняя фраза, в отличие от предыдущей, была произнесена торжествующим тоном, словно дело было раскрыто. Оставалось уточнить мелкие детали.

По своему обыкновению, я мгновенно вскипел.

– Разве вы не видите, что это была искусная ловушка? – темпераментно воскликнул я. – Любой, в ком остался хотя бы гран здравого смысла, понимает, что Айрис Пэттисон так же невиновна, как… Как доктор Ленц. Кто-то подставил ее, использовал, чтобы отвести подозрения от себя.

Довольно-таки бестолково я поведал им потом, как Айрис слышались голоса, убеждавшие, что она должна убить Лариби. Я сбился на драматические интонации, дошел чуть ли не до истерики, но чем более горячо я защищал Айрис, тем сильнее затягивал петлю на ее шее. Если у Грина еще оставались какие-то сомнения, то теперь я дал ему повод окончательно считать Айрис крайне опасной умалишенной.

К моему облегчению, мне на выручку неожиданно пришел сам доктор Ленц. Его голос звучал устало и удрученно.

– Лично я склонен согласиться с мистером Дулутом, – сказал он негромко. – Мне трудно поверить, что мисс Пэттисон причастна ко второй трагедии. При этом я не принимаю на веру теорию мистера Дулута о намеренном преследовании мисс Пэттисон, хотя она действительно страдает легкой формой мании преследования, которую, к сожалению, только осложнило присутствие в стенах лечебницы мистера Лариби. Как мне представляется, мисс Пауэлл, вероятно, украла скальпель и спрятала его в сумочке мисс Пэттисон – либо намеренно, либо в силу необходимости. Мисс Пэттисон заметила его. А поскольку она весьма внушаема, то вообразила себе все остальное – навязчивые голоса и некую внешнюю силу, понуждавшую ее совершить убийство.