Марис с жадным интересом переводила взгляд с Бунгуса на отца, потом снова на Бунгуса. Она увидела, как первоначальное замешательство сменилось широкой детской улыбкой, оживившей лицо отца.

— Бунгус Септрилл, — сказал он, недоверчиво качая головой. — Я ещё сплю? Никогда бы не подумал, что доживу до дня.

— Приветствую, Линиус, — сказал Бунгус, подходя и пожимая ему руку. — Я тебе не снюсь.

— Но я думал, что ты покинул Санктафракс. Мне сказали…

— Тебе сказали, что я вернулся в Дремучие Леса, чтобы без помех продолжать свою научную работу.

— Дословно так, — подтвердил Линиус.

— Я сам сочинил эту версию. Пусть думают, что Большая Библиотека заброшена.

— То есть ты прятался в Большой Библиотеке. Но я бывал там. Много раз. И никогда тебя не видел.

— Я хотел остаться невидимым, — просто сказал Бунгус.

— Но почему?

— Я не хотел рисковать. Ради нас обоих.

— Но сейчас вы вместе, — вмешалась Марис. Она повернулась к отцу. — Бунгус поможет тебе вылечиться. Он знает целебные тайны Дремучих Лесов.

— Всё ещё знает? — улыбнулся Линиус.

— Ещё как! — увлечённо начала Марис. — Когда на нас с Квинтом напал гигантский глистер, он… — Она в ужасе замолчала, понимая, что сболтнула лишнее. Щёки её залились краской.

— Глистер? — выпучил глаза Линиус. Он попытался сесть, но упал обратно. На лице его выразилось беспокойство. — Ты хочешь сказать, что ты была в каменных сотах?..

Марис виновато отвернулась.

— Это всё этот ученик. Это его работа. — Глаза Линиуса сверкнули. — Я из его шкуры гетры сделаю! — Он с усилием поднялся на локти.

— Но это была моя идея, отец. Пожалуйста, успокойся, тебе вредно.

— А я-то думал, что могу ему доверять.

— Ты не слушаешь, отец. Это была моя идея. Я была в отчаянии. Я хотела узнать, что ты делал там. От чего ты пострадал. Я заставила Квинта отвести меня туда.

Линиус упал в постель, обессиленный. Лицо его посерело.

— А где этот маленький негодяй сейчас? Боится показаться на глаза?

— Он… он ещё внутри скалы, — призналась Марис.

Лицо Линиуса мгновенно изменилось. Он подался вперёд.

— Вы оставили его в скале? — сказал он тихим от ужаса голосом. — Квинт… единственный сын моего дорогого друга Шакала Ветров… один в этих ужасных каменных сотах? Но как? Если вы вместе пошли, почему вы не вернулись вместе?

— Я… я не могла идти. Бунгус нёс меня. Квинт был рядом. А потом исчез.

— Безрассудный юнец пустился на поиски Древней Лаборатории, — вмешался Бунгус.

Линиус был ошеломлён. Он схватил Марис за запястья:

— Вы знаете о Древней Лаборатории?

— Конечно знают, Линиус, друг мой. С чего бы иначе они бродили по каменному лабиринту, как ты думаешь?

— Но Квинт подвергается большой опасности! Он не должен входить в лабораторию. Он не должен даже открывать дверь!.. — Линиус закрыл лицо руками и начал раскачиваться взад и вперёд, — Что я наделал! Что я наделал!..

Бунгус подсел к нему и мягко, но настойчиво потянул руки Линиуса, отрывая их от его лица. Он посмотрел Линиусу прямо в глаза.

— Может быть, жалкий землевед сможет помочь старому другу, — сказал он. — Рассказывай, Линиус. Расскажи мне всё, — попросил он.

Линиус лежал в постели, повернувшись к окну. Снаружи доносились шумы просыпающегося города: скрип колёс и звон колоколов, разговоры, пение, карканье белых воронов, расправляющих крылья в лучах восходящего солнца. Линиус вздохнул, повернулся и уставился в потолок.

— Я начал с… такими добрыми помыслами, — пробормотал он. Его глаза затуманились. — Я столько хотел сделать для Санктафракса.

Бунгус наклонился вперёд и взял профессора за левую руку:

— Рассказывай, Линиус. Я слушаю.

Линиус повернул голову к своему старому учителю и протяжно вздохнул.

— О Бунгус, как будто только вчера ты делился со мной тайнами Большой Библиотеки. — Он слабо улыбнулся. — Ты показал мне так много. Но так мало я знал, к чему это приведёт…

Он закрыл глаза, на губах его играла та же слабая улыбка. Бунгус ободряюще сжал его руку. Линиус открыл глаза.

— Счастливое время. Но я был таким наивным тогда, Бунгус. Я считал, что Санктафракс — это место, где все знания — добрые знания, что долг каждого академика — приумножение этих знаний во имя всеобщего блага. — Его лицо поморщилось. — Небоведы! — сказал он. — Тогда я ещё ничего не знал о двуличности и предательских ударах в спину, о соперничестве и борьбе за тёплые местечки. Дымка против Дождя, Облако против Ветра. Великое Небо, что их иногда утихомиривало и объединяло, так это общая ненависть к землеведам. — Он стёр пот, выступивший от напряжения у него на лбу.

Марис повернулась к Бунгусу.

— Отец слишком устал, — запротестовала она. — Ему нужно отдохнуть.

Линиус сдержал её движением руки и мягко сказал:

— Все в порядке, Марис. Я сам хочу говорить об этом. Я хочу рассказать вам обоим о мечтах и надеждах моей молодости. И какие это были мечты и надежды! Я думал, что в качестве Высочайшего Академика смогу объединить воюющие лагеря академиков. Более того, — сказал он, глядя на Бунгуса широко раскрытыми серьёзными глазами, — я намеревался вернуть землеведов в Санктафракс. Раскол между землеведением и небоведением следовало устранить, снова открыть Большую Библиотеку. Мы не можем пренебрегать такой сокровищницей знания о Крае.

Обо всём этом я говорил, выступая перед собранием академиков со своей Тронной речью. Но эти ослы не слушали меня. Вернее, они слышали то, что хотели услышать. Даже когда я въехал во Дворец Теней — чтобы показать свою независимость от всех школ и оживить традиции, созданные древними учёными столетия назад, мои мотивы были истолкованы ложно.

Каждый раз, когда я пытался внести гармонию, я получал прямо противоположный результат. Мои надежды обращались в отчаяние. — Он помолчал и покачал головой. — Но я ни минуты не жалею о своём решении переехать во Дворец Теней. — Его лицо просветлело. — Если бы я этого не сделал, я бы не встретил Твизла, моего верного старого опекуна. А если бы я его не встретил…

Раздался негромкий стук в дверь, и её ручка слегка заскрипела, осторожно поворачиваемая снаружи.

— Не обращай внимания, — сказал Бунгус. — Продолжай.

Но прежде чем Высочайший Академик смог вымолвить хотя бы словечко, дверь с мягким щелчком распахнулась. На пороге стоял Твизл с прочно сжатым в клещевидных конечностях подносом. На подносе стояла тарелка с травяными вафлями, пустой стакан и кувшин с ярко-красным настоем.