— Есть нарушения?

Поднялась рука, он кивнул, и мужчина среднего возраста сказал:

— Я Том, я алкоголик, наркоман и развратник Я хочу доложить о нарушении, допущенном Эмили.

Эмили резко подняла голову, щеки ее покраснели. Том продолжил:

— Она подкупила повариху, чтобы та принесла ей шоколадку.

Глаза Элана просияли, он сказал:

— Спасибо, Том. Эмили, что ты можешь сказать в свое оправдание? — Эмили не ответила, и он крикнул: — Признавайся, кусок дерьма!

Эмили начала плакать, а он принялся хлопать в ладоши. Сказал:

— Вместе, люди.

Группа начала хлопать. Затем Элан остановился, сказал:

— Эмили, ты поделилась этим… с кем-нибудь?

Она отрицательно покачала головой, и он сказал:

— У тебя что, кошка язык проглотила? Пусть он у кошки и остается. Всем запрещается разговаривать с ней три дня. Понятно?

— Да, Элан. — Все вместе.

Получив ответ, он повернулся к Фоллз, сказал:

— И что у нас здесь? Мисс Фоллз, как я понимаю?

Фоллз не сводила с него глаз и теперь заметила, как у него на губах появляется улыбка. Элан снова повернулся к группе и сказал:

— Люди, вы видите перед собой наркоманку, воровку и шлюху…

Фоллз ударила его по голове сбоку — специальный удар Бранта. Сжатый кулак поверх уха с максимальной силой. Затем она встала, правой рукой схватила его за волосы и сказала:

— Никто, я подчеркиваю, мать твою, никто не смеет называть меня шлюхой.

Левой открытой ладонью она ударила его четыре раза по щекам, оставив на них следы своих пальцев. Сказала:

— За это нарушение я требую, чтобы ты извинился перед Эмили и передо мной, иначе я оторву твою гребаную башку. — Она повернулась к группе, спросила: — Все в ажуре, люди?

Они дружно ответили:

— Все в ажуре, Фоллз.

Я не могу оставаться дома. Я решаю пойти в зону сбрасывания, спрыгнуть, выслушать все разговоры, пережить все или сдаться. Я хочу почувствовать страх смерти. Хочу ощутить несколько последних секунд, позволить судьбе дать мне еще шанс.

Вики Хендрикс.

«Небесный блюз»

Фоллз и Нельсон сидели в машине напротив «Папоротникового дома». Саквояж Фоллз стоял на заднем сиденье. Нельсон, пытаясь подавить усмешку, спросил:

— Значит, ты его основательно отделала?

— Ему крепко досталось. По голове.

Нельсон помолчал, сказал:

— Самое подходящее место. Всегда.

Она ждала, что он возмутится, поэтому его реакция оказалась для нее настоящим сюрпризом. Она спросила:

— Они меня вышвыривают?

— И без промедления.

— И что теперь, тюрьма?

Нельсон опустил руку за сидение, достал пакет, протянул ей со словами:

— Это тебе.

— Подарок?

— Ну, наверное.

Развернув пакет, она увидела тяжелую деревянную рамку, темное дерево блестело. В рамке было объявление:

Коронное блюдо вторника:

«Гад-в-дыре».

Нельсон улыбнулся, сказал:

— Скажу честно, хозяин кафе «У Ромеро» не хотел с этим расставаться. Говорил, что рамка стояла в витрине с первого дня открытия заведения.

Фоллз глубоко вздохнула, спросила:

— Что теперь?

— Ну я, пожалуй, подвезу тебя домой, и, может быть, ты пригласишь меня выпить стаканчик.

— Идет.

Он включил передачу и сказал:

— Я тут подумал, что мы можем… попробовать… начать все с начала.

Она долго молчала, наконец сказала:

— Я мало чего знаю про второй шанс. И в первый-то раз было достаточно тяжело.

Он постарался скрыть свое разочарование, заметил:

— Ну я только решил спросить, вот и все.

Она ущипнула его за плечо, сказала:

— Черт, что же ты так легко сдаешься, где твой бойцовый характер?

Позднее той ночью, лежа в постели, Нельсон проговорил:

— Это было божественно.

— Все дело в больнице — взбадривает, — сказала Фоллз.

Встала с кровати, пошла в кухню и взяла две банки пива. Мысль о «дорожке» промелькнула в ее голове, но она подавила ее и вернулась в спальню. Нельсон приподнялся на локте, сказал:

— Мне придется рассказать тебе, что произошло с Блицем.

— Его поймали?

— Не совсем.

Он подробно поведал ей обо всех недавних событиях, она ни разу его не перебила. В конце он сказал:

— Вайсс живет в какой-то роскошной гостинице в Лондоне, которую оплачивает «Таблоид». Со дня на день ждем появления его эксклюзивной истории.

Фоллз поставила банку с пивом на тумбочку, сказала:

— Похоже, ты уверен, что убийца он.

— Не только я. Брант, Портер Нэш, парни из Кенсингтона — они все клянутся, что это он.

Они немного помолчали, потом он сказал:

— Много ходит разговоров о том, что, возможно, надо закончить эту работу самим, пристрелить эту мразь.

Она покачала головой:

— Нет, нет.

Он пожал плечами, сказал:

— Наверное, ты права. Далеко не идеальное решение для полицейских — самим вершить правосудие.

Она прижала ладони к его щекам, посмотрела прямо в глаза:

— Ты меня неправильно понял. Я не против, я только не согласна, что его нужно пристрелить… это должен быть молоток.

Макдональд ждал Робертса. Констебль беспрестанно думал о словах инспектора, который сказал: «Я знаю, кто убил нашего студента».

Макдональд прокручивал в голове эту фразу десятки раз. Если бы Робертс подозревал, что виноват он, Макдональд, то он уже сидел бы в камере. Значит, кто-то другой, в силу обстоятельств, попал под раздачу. Робертс обвинил в убийстве другого человека. Макдональд спросил себя: «Позволю ли я какому-то бедняге отдуваться за меня?»

Он уже боялся ответа. Прежде чем он окончательно себя издергал, явился Робертс и сказал:

— В мой офис.

Когда они вошли, Робертс указал на дверь, приказал:

— Закрой.

Стол его был завален бумагами. Он отодвинул их в сторону и сказал:

— Плохие новости.