В дверь постучали, я отодвинул засов и впустил внутрь Хорхе. Выглядел он утомленным и не слишком довольным, да еще каким-то странно постаревшим.

— Случилось что? — обеспокоился я.

— Женщины! — только и вздохнул Кован.

Слуга не носил бороды, иначе я не преминул бы припомнить ему старую поговорку о седине и бесах, а так лишь покачал головой и вернулся за стол.

— Внизу накрывают завтрак, — оповестил меня Хорхе.

Я закрыл книгу с обгорелым пергаментом и поинтересовался:

— Узнал вчера что-нибудь полезное?

Кован наморщил лоб, припоминая услышанное от университетских слуг, и начал перечислять:

— У канцлера хворей, как блох у бродячей дворняги. Выпивка интересует его куда больше университетских дел, и всех это всемерно устраивает. Поговаривают, он не переживет эту зиму.

— Кто метит в преемники? — спросил я, стягивая через голову ночную сорочку.

— Декан факультета тайных искусств и его собрат-теолог. У теолога шансов больше — по слухам, ему благоволит епископ. Декан Келер амбициозен, но знает, когда следует отступить. Страстный книжник. Умные слова я не запомнил, понял только, что ему интересны старинные тома, и чем старше, тем лучше.

Я задумчиво хмыкнул. Увлечение декана пересекалось с версией, по которой в неприятности племянник епископа влип из-за некоего таинственного пергамента.

— Профессор Шварц в быту неприхотлив, получает небольшую ренту и потому жалованьем особо не дорожит. Учит лишь тех, кто хочет учиться сам. Всю черновую работу он переложил на плечи Ральфа, а теперь безуспешно ищет ему замену. Платит побольше многих, но из-за вздорного характера люди у него не задерживаются.

— Вполне в это верю, — усмехнулся я, натягивая штаны.

— Пьет редко, но всякий раз после факультетских сборищ его уносят домой школяры.

— Не важно! — отмахнулся я. — Что с Ральфом?

Хорхе неуверенно пожал плечами.

— Тут немного непонятно, магистр, — сказал он, помолчав. — Задирать его опасались, сам он никого не трогал. Раньше возглавлял сообщество «Орлы и камни», но, став бакалавром, от дел отошел. Говорят, преподавал в частном порядке, только никто не смог назвать ни одного школяра, платившего ему за уроки. Это и странно.

— Странно, да не очень, — вздохнул я, надевая сорочку.

Полагаю, все слухи о частных уроках нужны были для прикрытия интрижки с сеньоритой Розен. Неужели кто-то сумел проникнуть в эту тайну? Или появился претендент на денежную подработку у профессора Шварца? А быть может, сделали ход враги епископа? И ведь еще оставался таинственный пергамент! Чего-чего, а версий у меня хватало с избытком.

— Эльза! — сказал я.

— Простите, магистр?

— Разузнай о заведующей библиотекой, — попросил я слугу. — В этом деле могут быть замешаны книги, стоит потянуть за эту ниточку.

— Как скажете.

Я вздохнул:

— Так и скажу.

Эльза мне понравилась. Действительно понравилась, но это не повод сбрасывать ее со счетов. Опять же декан Келер — книжник, а она выпускница факультета тайных искусств и заведует университетской библиотекой. Совпадение или нечто большее? Стоит выяснить.

Я обулся, накинул камзол и подошел к двери, а там вновь обратил внимание на кислую физиономию слуги. Таким подавленным видеть Хорхе мне доводилось нечасто.

— Что там выкинула фрейлейн Герда на этот раз? — спросил я, не спеша выходить в коридор.

Кован немного поколебался, затем сказал:

— Ей снился сон. Белое сияние. Кто-то звал ее в свет.

— И?

— По нашим поверьям, белое сияние означает смерть, — нехотя пояснил Хорхе.

— Сны — это просто сны, — фыркнул я. — Ты слишком долго ее не уестествлял, вот и начала ей сниться всякая чушь.

Но Кован в ответ на мои слова лишь покачал головой:

— Женщинам моего народа снятся вещие сны.

— Она полукровка! — напомнил я. — А сны — это просто сны! Дурные, кошмарные и пугающие, но сны. Я ведь не делаю трагедию из своих кошмаров, ведь так?

Хорхе вздохнул:

— Не делаете, магистр.

Он явно хотел добавить что-то еще, но вовремя прикусил язык и отвел взгляд в сторону. Я был ему за это благодарен.

Помимо проживания, университет оплачивал и завтраки, хозяин накрывал стол в гостиной на первом этаже. На тарелках лежали несколько видов колбасы и сыра, нарезанный окорок, свежий хлеб. В баночках стояли малиновый джем и мед. Могли сварить и кашу, но это требовалось оговаривать заранее.

Внизу я встретил Джакоба и Одса, коротышку-живчика и унылого дылду, — ту самую парочку лекторов, с которой познакомился на вчерашнем собрании. Впрочем, сейчас унылыми они были оба. Сидели за столом в домашних халатах и ночных колпаках, с кислым видом поправляли здоровье пивом и без всякой охоты жевали копченую колбасу.

— Филипп! — оживился коротышка при моем появлении. — Вы вчера бросили нас!

— Дезертировали, — мрачно вставил дылда.

Я положил на тарелку колбасу и сыр, добавил пару ломтей еще теплого белого хлеба и присоединился к коллегам.

— Не судите строго, надо было готовиться к лекции.

— Готовиться? — покачал головой долговязый лектор. — К лекции? Куда катится этот мир, Джакоб!

— Вы и без того прекрасно справляетесь с развлечением школяров, — вторил приятелю коротышка.

Я рассмеялся:

— А что еще остается? Уж лучше так, чем вербовать школяров с помощью веселых девиц!

— Шутите?

— Вовсе нет!

Я рассказал приятелям пару вполне правдивых историй, заодно выяснил, что лучшим в городе считается бордель «Три кошки». Да еще пришлось пообещать, что в следующий раз не сбегу раньше времени, но зато и расстались мы, вполне довольные друг другом.

Поднявшись в комнату, я убрал книгу с обгоревшим клочком пергамента в саквояж, взял плащ и спустился на улицу. Хорхе сбежал по лестнице следом за мной.

— Встретимся в полдень в той дыре, где остановились живоглоты, — предупредил я слугу, надев шляпу. — Если что-то узнаешь раньше, ищи меня в университете.

— Как скажете, магистр, — кивнул Кован, накинул на голову капюшон и вышел со двора.

Я глянул ему вслед, задумчиво поигрывая четками. Пусть Хорхе и старался не подавать виду, но вчерашняя истерика фрейлейн Герды всерьез выбила его из колеи.

Ох уж эти суеверные простецы!

Покачав головой, я зашагал по улице к университету, углядел едва заметный на фоне утреннего неба белесый силуэт луны и в голос выругался.

Полнолуние. Скоро полнолуние. И это отнюдь не радовало. Вовсе нет…