102

Восемь рядов, в каждом по шесть, вместе — четыре дюжины. Строились по росту. Аш первый был в четвертом ряду третьим. Продвигаясь по службе, он стал шестым во втором ряду, потом — третьим в первом.

Строем маршировали, начиная одновременно с левой. Это называлось шагать в ногу. Маршировали, не доходя до полудня, потом начинались стрельбы. Для этого выстраивались в три ряда по шестнадцать, и выходили на огневой рубеж по четыре слева из каждого ряда. Первый сперва был пятым во втором ряду, потом стал двенадцатым в первом, и окончательно — третьим в первом.

Оружие на руках было разное — пистолеты разных марок, винтовки, автоматы, все незнакомое. Первый даже слов таких раньше не слышал. Мишени были нарисованы на мешках с песком и опилками. После стрельбы полагалось собрать отстреленные пули и гильзы. Этот материал отдавали мастерам-умельцам, которые тюкали молоточками и пилили напильниками, пытаясь собрать заряд, пригодный для выстрела. Вышедшие из-под их рук патроны второго срока отличались тем, что тыльная сторона гильзы была заклеена вощеной бумагой, за которой прятался воспламеняющий состав из гремучей ртути.

Первому был выдан автомат. Он стрелял, упирая приклад в плечо. Поражался силе отдачи, которую после завершения стрельбы хотелось почувствовать снова. Эта сила убеждала в действенности оружия больше, чем мешок с опилками, пробитый пулей. Жаль, что родные патроны в рожке скоро кончились, и пришлось использовать восстановленные, из которых редко какой оказывался пригоден к выстрелу.

Однажды на оружейный склад принесли целый ящик патронов для автомата, но для стрельбы не выдали, первый продолжал целиться в мишень и щелкать курком всухую.

Через два дня появился еще один ящик — с патронами другого калибра.

«Будет война», — говорили люди, глядя на ящики, и радовались.

103

Сидя на дне ямы, Эф третий думал о вопросах, которые он задал бы человеку Ю при встрече. «Что, собственно, происходит?» был первый вопрос, и «Какая твоя роль во всем этом?», и еще — «Мы с тобой до сих пор союзники или нет?». Главным оставался, разумеется, вопрос «Кто ты?» — в смысле мужчина все-таки или женщина, а начать разговор третий собирался с вопроса «Могу ли я поговорить с тобой откровенно?». Но начать не получалось — когда третий и товарищи поднимались из ямы, человека Ю не было среди тех, кто стоял наверху. Хотя перед тем он сидел постоянно на каменном краю, иногда разувшись и болтая босыми ногами.

Сегодня человек был одет почти по-женски — в широкие штаны из бледно-зеленого шелка и длинную рубашку такого же цвета. На ногах у него были туфли с загнутыми носами. Однако вокруг пояса у человека был широкий ремень, а спереди на ремне — тяжелый револьвер в кобуре — тот самый, с шестигранным стволом длиной в локоть.

Фа четвертый опять появился рядом и сел. Они разговаривали.

Бе пятый слишком долго возился с определением места, где прятался камень, и третий потерял терпение, ожидая. Наконец, начал копать, но когда камень появился, он не ощутил прилива радости, как обычно, а только злость и раздражение. Наверху Фа четвертый что-то сказал человеку Ю и положил ему на колено руку. Третий, не глядя, запустил в четвертого камнем, и тот, взмахнув руками, соскользнул вниз. Камень упал вслед за ним, вращаясь зеркальными гранями.

Третий достал нож из сапога, у четвертого тоже был нож, ножи скрестились, это было естественно.

104

Один был в синей одежде вроде кафтана, широкие рукава которой были стянуты ремешками у локтя и у запястья, другой — в халате бледно-желтого цвета с широким поясом. В квадрате четыре на четыре они кружили, выставив перед собою ножи и переступая ногами.

Воздух вокруг них и между ними рассекали зеркальные плоскости, в которых отражались ножи, одежды, лица, руки и ноги. Но отражались не буквально и не дословно, а так, что кафтан в отражении иногда становился халатом, а желтое — синим.

Тот, кто был в халате, делал прямые выпады, пытаясь достать ножом того, кто был в кафтане, а тот, кто был в кафтане, наносил рубящие удары из стороны в сторону.

Удары и выпады не достигали цели — один избегал, уклоняясь, другой уходил, отступая.

Одетый в халат перекидывал нож из руки в руку, чтобы обмануть одетого в синее, а одетый в синее стой же целью выводил в воздухе замысловатые фигуры концом своего ножа.

Одетый в желтое с криком выбросил вперед ногу, чтобы выбить нож из руки того, кто был в кафтане, а одетый в халат, отразившись в зеркале, пытался нанести одетому в синее удар сапогом в коленную чашечку. Оба промахнулись, шагнули вперед, снова взмахнули ножами. Их клинки встретились, тела сблизились. Одетый в халат нанес одетому в кафтан удар ножом в сердце, и оно перестало биться. В тот же миг по ту сторону зеркала одетый в синее полоснул по горлу того, кто был одет в желтое, и кровь вытекла из сосудов.

Отраженные в других зеркалах еще продолжали схватку, но зеркала развернулись, унеслись вверх, разошлись в стороны. Все исчезло. Остался только труп с перерезанным горлом и человек в синем халате, рукава которого были стянуты ремешками у локтя и у запястья.

Эф третий — это был он — вытер лезвие ножа о тело, о край желтой одежды, еще не запачканный кровью, и вернул нож в его место.

105

Еще один ящик с патронами Аш первый принес собственноручно. Четыре человека из строя были вызваны, чтобы нести носилки, и в том числе он, первый.

Дорога была не пыльной.

Ящик стоял посреди поля. Синие колокольчики цвели рядом и мелкие лилии. За кустами первый увидел запряженную белым верблюдом телегу. Неподалеку под жарким солнцем стояли несколько человек, большинство в синих мундирах. Одного из них — высокого, в перчатках — первый узнал и поспешил отвернуться. Чей-то пристальный взгляд почувствовал напряженным затылком. Кажется, там еще были трое из шести: Эф третий, Бе пятый и Ю восьмой, — первый не был в этом уверен, но не хотел оборачиваться.

Двое несли носилки. Двое шли рядом, сопровождая. «Теперь уже точно будет война», — говорили двое с носилками, а потом стали спорить о том, какая дорога окажется длиннее — туда или обратно.

106

— Наверное, мы должны что-то