Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это понятно. Но и это не самое важное, если определяться в текущем моменте. Мой сменщик, — Штурман обернулся к Метке, — парень грамотный. В мероприятиях, которые будут проводиться, толк понимает.
Метка кивнул.
— Короче, Николаич, дана установка ликвидировать информационный рупор сепаратистов — сайт «Кавказ», который продолжает свое интернетвещание с территории сопредельной Ингушетии. По всей видимости, штаб-квартира у них в Европе или Турции, но здесь организовано что-то типа корпункта. Тут еще один документик нарисовался. — Он кивнул Метке. — Покажи.
Метка вынул несколько листов и выложил перед Макогоновым на стол.
— Мне этот экземпляр выдали перед отъездом, — сказал Метка. — Тираж значительный. Может, попадался вам даже. Текст не мудреный, но, по мнению моего руководства, достойный внимания. Предположительно тираж выпущен с территории Ингушетии. Поиск респондентов пока не дал результатов. Ищут.
— Пожарные и милиция? — невесело пошутил Макогонов.
— И эти тоже. Вы почитайте.
Макогонов подумал, что парень погоны носит не меньше капитанских. Воспитание военное присутствует — обращался на «вы», хотя обстановка располагала к несколько вольным отношениям. «Сработаемся», — подумал Макогонов.
Штурман вышел из комнаты перекурить. С ним вышел и Метка. Штейн, заинтересовавшись, попросил Макогонова прочитать в слух.
— Нет, брат, у меня язык отсохнет. Давай-ка ты.
Штейн стал читать:
— «Высший военный меджлис-Шура моджахедов. Инструкция для моджахедов в ЧР Ичкерия. “Методика преодоления пыток, применяемых российскими оккупантами на территории ЧРИ”. Продолжается беспредел русских оккупантов. Везде и повсеместно задерживаются мирные граждане. Чтобы завербовать их, к ним применяются пытки и унизительные действия. Эта инструкция написана для того, чтобы попавшие в русские застенки знали, что может с ними там случиться. Концлагеря разбросаны по всей Русне. Любой может попасть в застенки. Люди подвергаются насилию и грабежам во время так называемых “зачисток”. Пытки и издевательства применяются затем, чтобы подавить физическое и духовное сопротивление народа фашистскому режиму Русни. Неизвестность всегда пугает больше, чем видимая опасность, тогда появляется страх, который более мучителен… Предел психической выносливости у каждого человека свой, если превысить этот предел, то человек может впасть в панику и оцепенение. Страх, перемешанный с болью, вызывает нарушение восприятия, что можно с пользой использовать во время допросов. Что бы ни случилось, не показывайте своего страха и не теряйте самоконтроля. Наберитесь терпения и пропускайте мимо ушей все насмешки своих палачей. Постарайтесь дать знать о себе своим родственникам, это будет хоть слабой, но гарантией, что вы не станете без вести пропавшим. Требуйте прокурора и адвоката. Упорство действует на этих бандитов. Обещайте, что станете жаловаться в ООН, даже в общество по защите синих китов. Неважно куда — толку все равно нет. Но главное показать, что вы разбираетесь в законах, знаете свои права гражданина и имеете влиятельных родственников. Называйте их имена и должности, занимаемые в оккупационном правительстве. Требуйте от кафиров оказания медицинской помощи. Не сдавайтесь и не молите пощады у русских. Стандартная схема допросов такова: побои, неизвестность, побои, допрос, пытки, допрос, неизвестность, пытки, допрос, вербовка…»
Штейн не дочитал.
Дверь грохнула, вломился без стука Тимоха.
Рация на груди Макогонова запищала, треснула голосом Тополева:
— Сотый — Рябине. Сотый — Рябине. Нападение на расположение смоленского ОМОНа. У них «двухсотый», есть «трехсотые» тяжелые. Как принял, Сотый?
Тимоха уже в разгрузке, дышит тяжело — бежал.
«Молодец, Тимоха — крепкий сержант получился, хоть и пройдоха», — подумал Макогонов, ответил в рацию:
— Принял Рябина.
— Я как услышал, сразу к вам, — хрипит Тимоха. — Лодочник заводится уже.
Макогонов кинул на плечи разгрузку. Появились Штурман с Меткой.
— Пошел? — спросил Штурман. — Удачи тебе.
Они обнялись на ходу, как обычно. Обнялись крепко, как верные друзья. Но друзьями они, может, и не были, но были однополчанами. И как принято это на фронте, стояли друг за дружку насмерть. Поэтому до слез, до слез бывало.
— Пошел, — сказал Макогонов.
Лодочник уже под парами. Бойцы на броне. Оглядел привычно всех своих Макогонов. Вон Паша Аликбаров, Савва ускоглазый, Усков-сержант. Тимоха последним лезет, как всегда. И все остальные бойцы его комендантского разведвзвода тут, на месте, готовы идти в бой и сражаться до победы. Рванулась броня — выскочила на волю, в город, где сумерки сгущались, и где слышалась стрельба и взрывы. И слухом военного уже мог отличить Макогонов трескотню автоматов от тяжелых очередей пулемета.
Разведчики, спешившись в полуквартале от эпицентра стрельбы, подобравшись ближе, с ходу вступили в бой.
И слышал Макогонов в рации: «Ночные феи, ночные феи, ночные феи, ночные феи!..»
Будто звал на помощь командир смоленцев не солдат, а ангелов или демонов. Тут, на войне, все зависит от характерного окраса ситуации в данный момент.
* * *
В отпуске Мельник первым делом выспался, но дома не усидел, — поболтавшись по друзьями, знакомым, день на седьмой вдруг затосковал. А дело было в том, что и Паша Аликбаров, и Усков, и Мельник, все были с одного района. И в момент, когда начинало давить изнутри, когда сердце вдруг ни с того ни с сего начинало биться в груди, будто хотело выскочить на волю, собирались солдаты и душу отводили — разговаривали знакомые разговоры. И в понимании этом братском отлегала с сердца тяжесть. Был же теперь Мельник один. Один… Но к пьянству его не тянуло. Потянуло Мельника обратно, в родную комендатуру.
Так, перетерпев еще с неделю, сказал Вова матери, что вызывают его срочным образом на службу. И поэтому — до свидания, родные, так и так — поеду.
Собирался Вова в дорогу, а тут новости по телевизору. Грозный. И в новостях говорилось о том, как было предотвращено нападение на блокпост, как военные отбили атаку боевиков, уничтожив при этом двух бандитов, а одного захватили в плен. Теперь задержанный дает показания, возбуждено уголовное дело, следствие ведет военная прокуратура. Все это Мельник пропустил мимо ушей, но внимательно слушал — нет ли раненых-погибших среди комендантских? Нет. Слава богу! А еще в конце самом передавали, что глава республики сделал заявление, — что к концу сентября начнется планомерный вывод армейских подразделений из городов и сел Чечни. Подумал Вова, что такого уж точно не произойдет. Усмехнулся на такое заявление Вова и со спокойным сердцем, что все ленинские живы, поехал на вокзал.
В комендатуре его встретили.
И пошла служба.
