— У Гросса бумаги, думаю, в порядке. Но не представляете, как часто ценные предметы пропадают с раскопок! Бывает, что по рассеянности. Сунут и забудут. А однажды, когда еще не было работы с описями, случился скандал с продажей ювелирам находок из скифских городищ, собранных в гирлах Дона. Вообразите, варварски продали все, просто на вес! — возмущалась Ширман, раскладывая бумаги.

Решительно отказавшись от помощи, я принялся самостоятельно разбирать коробки и папки. В них нашлись не только свежие записи, в самом низу обнаружились несколько томов описей Общества древностей, изданные еще в 1910 году.

Первым делом я вытащил личные дела участников партии. Гросс вел архивы аккуратно. Я продвигался от месяца к месяцу, от одних мест раскопок к другим. Состав партии в основном не менялся, я нашел и знакомые фамилии. Кое-что заставило меня перечитать записи несколько раз. Особенно заинтересовал меня отчет о раскопках в Средней Азии. Они шли трудно, прерывались несколько раз то из-за засух, то из-за заболеваний малярией в лагере. Через пару часов чтения пришлось встать, размять шею, плечи. В открытое окно влетали звуки мотора, голоса, птичий галдеж.

Я снова сел, подтянул к себе папку. Начал листать, наконец мелькнуло Ряженое, «основано в 1776 году надворным советником, занимает 34 десятины земли». В пометке рукой Гросса значилось, что, по одной из версий, название села происходило от того, что первые жители рядились в шкуры животных, чтобы грабить купеческие обозы. Я встал, прикрыл дверь поплотнее и продолжил читать. Еще час, не меньше, я потратил на тщательное изучение описей ранних и недавних находок партии.

Наконец добрался и до коробки с томами Общества, под ними были спрятаны старые канцелярские папки. Кое-где страниц не хватало, вместо них — бледные машинописные копии. Я сдвинул стул поближе к окну и развернул. Знакомая надпись на латыни и круглый оттиск змеевой луны.

* * *

«Земля — как с величайшей ясностью доказывают геометры — настолько же мала по сравнению с небосводом, насколько мала точка, поставленная в середине окружности. К тому же большая часть Земли либо покрыта водой, либо неумеренна по климату из-за излишнего холода или жара, а поэтому обитаемая ее часть гораздо меньше. И все-таки слабость человека такова, что найдется немного людей, которые видели бы хоть сколько-нибудь значительную часть Земли, и ни одного, кто видел бы ее всю целиком».

Я перевернул листы тонкой бумаги с лиловым казенным штампом «копия» на каждой. Записки Иософата Барбаро, венецианца.

«Человек из Каира рассказал, что слышал от какой-то женщины-татарки, что в одном из курганов в низовьях реки Дон спрятано большое сокровище. Эта самая женщина даже сообщила ему точные признаки как местности, так и холма. Гульбедин принялся раскапывать курган. Но вскоре умер».

Барбаро, как я прочел, создал концессию из семи авантюристов. К кургану они добирались на санях по замерзшему Дону. Прибыв и определив место, были вынуждены несколько дней ждать, пока сойдет ранний снег. Поздней осенью 1437 года Иосафат, шесть его товарищей и сотня наемных работников приступили к раскопкам. Почти сразу же они наткнулись на верхний слой, который их удивил: «он черен от травы, затем по всей поверхности лежал уголь. Еще ниже лежала рыбья чешуя на глубину одной пяди».

Опустившись почти на пять футов, они не обнаружили ничего стоящего — «несколько глиняных сосудов с золой. Еще нашли мы половину маленькой ручки от серебряного котелка; сверху на ней была змеиная головка».

Несколько страниц после этой склеились. Но я смог понять, что промозглые вечера и ночи на раскопках сделали свое дело, люди начали болеть. Несколько участников концессии умерли. По округе поползли слухи. Усилия оставшихся в живых были безрезультатны, и венецианец бросил раскопки.

Уходя, я разыскал Ширман и отдал ей ключ от комнаты.

— Нашли все, что хотели?

— Благодарю, вы помогли. Нужно только уточнить кое-что.

Я задал ей два вопроса, которые ее немного озадачили.

— Пожалуй, узнать можно. Но придется послать запросы в станицы в гирлах Дона. И, думаю, для верности еще и в Петроград. Вот, я вам запишу, к кому обратиться. — Она быстро написала несколько фамилий на листке из блокнота.

— Представьте, я наткнулся и на символ, который вам показывал. Там есть любопытная история о кладе, я зачитался. — Я поблагодарил, сунул листок в карман. При упоминании Барбаро дама оживилась.

— О! Вы не первый! Эта история давно волнует каждого, кто о ней слышит. Негоциант и авантюрист, этот венецианец оставил о кладе подробные записи. Собственно, часть из них вы и видели. Между прочим, есть сведения, что клад он хотел разыскать вовсе не потому, что жаждал золота сокровищ. А ради ритуальных предметов.

— Удивительно точно указано место поиска клада.

— Действительно очень четкая стратиграфия[73].

— О самом кладе Барбаро пишет туманно, а известно, что именно он искал?

— Наиболее вероятно, гробницу последнего правителя Скифии. Период сложно определить точно, примерно середина IV века до нашей эры. Время последнего подъема могущества скифов. Среди прочих примет его захоронения упоминаются якобы печати с изображением змееногого божества, прародительницы скифов. К слову, божество по описанию вполне подходит под символ, который вы мне показали. Но это легенда. Да и маловероятно, что в этих местах был захоронен царь, скорее — просто знатный воин. Предполагают, что в могиле спрятано несколько пудов золота и самых разных сокровищ. Но в любом случае, если бы клад был найден, то его историческая ценность была бы гораздо выше материальной. Такой богатый материал для изучения! Это, безусловно, стало бы мировой сенсацией. Ничего подобного не происходило со времен раскопок Трои Шлиманом.

Ширман неожиданно засмеялась.

— Но все же клад — выдумка! — продолжила она. — Фальсификация или, может, ошибка. Венецианец так ничего и не нашел. В тех местах потом многие отчаянно копали без результата. Фанатиков подкупает то, как подробно описывается и местоположение кургана, и содержимое гробницы. Эта точность заставляет верить в реальность клада.

Оказалось, что пока я возился в музее, на улице уже смеркалось. Было очень тепло, я снял пиджак и решил, что хорошо бы пройтись. На каждой скамейке сидели парочки, крепко обнявшись и слившись в единое. Из арок дворов, умножая громкость, доносились звуки поцелуев. Настроение мое испортилось в тот миг, когда я вспомнил, что Глаша Эберг ждала к ужину какого-то журналиста. И решил, что к Эбергам, пожалуй, не пойду. Домой тоже не хотелось, а лучше вот что!

Связаться с отдаленными станицами по телеграфу было невозможно. Его там не было. Но все же существовал один способ получить ответ