— Где Марк? — Спрашиваю снимая обувь. Вдруг воспоминание само всплывает в голове картинкой: я дарю Алине цветы, розы, а она бьет меня ими и кричит, чтобы выметался, ведь не разулся.

— Спит. — Отвечает мама Алины. — Проходи. Голодный наверное.

Захожу на кухню и сажусь подальше от моего папы и будущего тестя.

— Так как она? Что говорит врач? Твой отец нас не пустил к ней...

— Потому что мы нужнее внуку, Вася. Все правильно. — Замечает Оксана Дмитриевна, ставит передо мной тарелку с картофельным пюре и тефтелями. — Ешь.

— Врач сказал, что случай тяжелый. Есть вероятность инвалидности. — Едва дыша от боли, отвечаю. Мне самому трудно говорить об этом, не то что думать.

— Ты снова ее бросишь? — фыркает Василий Олегович.

— Я уже говорил, что тогда Матвей должен был так поступить. — Встревает мой папа.

— Должен ?! — Оксана Дмитриевна дырявит его взглядом.— Так может объясните уже, почему ваш сын бросил мою дочь и сына?

— Он ...- Начинает мой папа, но я прерываю его взмахом руки и отодвигаю ужин. Больше нет аппетита, да и не было, не уверен, что вообще смогу есть в ближайшее время.

— Я был болен. Смертельно. Я не хотел, чтобы Алина вышла за меня, родила ребенка и жила с надеждой на счастливую жизнь в будущем. Ведь я просто умер бы и оставил их одних. Я решил, что бросить ее было правильнее.

— Вот так жестоко? —закрывает глаза отец Алины. — А нельзя было сказать правду? — цедит.

— Зачем? — раздраженно.— Чтобы она пережила то, что пережил тогда я и переживаю сейчас? Вы бы хотели этого: видеть как душа дочери умирает?

— Но она и так умирала! —Восклицает Оксана Дмитриевна.

— Вот только она справилась!

— А потом ты появился снова! —фыркает Василий.

— Я вернулся домой год назад. Мы действительно случайно встретились.

— Вы планировали пожениться. — Говорит мать моей невесты и смотрит так, словно ей эта мысль уже не кажется ошибкой, хотя уверен, сначала она была против.

— Да. — откидываюсь на спинку кухонной лавки. — Мы поженимся, как только Алина выйдет из комы и встанет на ноги. А пока я хочу заняться усыновлением Марка!

На кухне становится слишком тихо. Оба отца явно в шоке, рассматривают меня, словно пытаются понять, действительно ли я говорю на полном серьезе.

— Вы планировали пожениться? — Медленно повторяет Василий Олегович. — Оксана? — Только мой отец счастливо улыбается будто все это происходит в нормальных условиях. — И когда же ты должна была сказать? — Мужчина смотрит на Оксану Дмитриевну.

— Как только, так сразу. — фыркает она. — В любом случае самое главное сейчас это выздоровление Алины. Свадьбу можно обсудить потом.

— Вы не против?— прерываю ее. — Я хочу усыновить Марка. Доказать отцовство.

— Нет.— хмыкает женщина и вытирает незваные слезы. —Я не против. И думаю наша девочка тоже ...

— Не говори так, как будто она уже мертва, — фыркает Василий Олегович и ударяет кулаком по столу.

— Тише, возбудишь Марка!— Рявкает шепотом Оксана Дмитриевна. — Матвей, иди спать к Марку. Там на диване вам места хватит. Он спрашивал, где папа! Пойдем. А то вижу аппетита у тебя, как и у нас всех.

Женщина уходит с кухни, а я вслед за ней. Отцов оставляю за столом. Пусть знакомятся.

В комнате темно. Тихонько раздеваюсь и ложусь рядом с сыном под одеяло. Обнимаю его маленькое тельце и прижимаю к себе, уткнувшись носом в светлые волосы. Пахнет он, как его мама: свежестью и весенними цветами.

— Папа? — Марк поворачивается ко мне и кладет ручки на грудь.

— Да дорогой, это я.— Шепчу.

— Как мама? Долго ее еще ждать?

Его вопрос рушит последнюю стену которая держала меня все это время. Она ломается и я чувствую, как черная пропасть затягивает на дно.

— Надеюсь, что нет, Марк. Думаю мама знает, что мы ее ждем. Поэтому совсем скоро вернется.

— А ты будешь рядом с нами?

— Конечно. Иначе никак!

—Тогда хорошо. Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, мой малыш. Мы тебя с мамой любим больше всего на свете.

Но Марк уже не слышит, ведь сладко сопит. А вот я не могу сдержать новую порцию слез. Они наверняка за годы отсутствия решили, что пришло время выйти. Подушка подо мной становится мокрой, а лицо соленым.

Черт!

****

С самого утра было принято решение бабушкой и дедушками, что Марку нужно в садик, ведь там он сможет отвлечься. Поэтому я веду его туда и после этого приезжаю в больницу. Сделав первый шаг в коридоре чувствую характерный запах больных и медикаментов смешанных с хлоркой. Ненавижу больницы. Все то время, что я провел в них после того как бросил Алину, полно боли и отчаяния. Даже дорогие и платные больницы в ароматах не отличаются от государственных.

Поднимаюсь на этаж интенсивной терапии не обращая ни на кого внимания. Вхожу в палату Алины. Сердце сжимается от боли при мысли, что сейчас я снова ее увижу, такую маленькую и бледную. Родную. Верю, что не сломленную. Хочется наказать себя. Поэтому в голове звучат мысли, набатом выбивая по вискам. Она страдает, она в коме, но я рядом, и это гораздо лучше, чем не знать, что с ней. А ведь именно так я поступил. Именно это и сделал. Не дал Алине быть рядом со мной. Не дал ей даже шанса на это. Скрыл правду. Разбил сердце и ушел в закат, будто ей должно было так быть проще. Но правда в том, что ни хрена это не проще. Она страдала тогда как и я... Она чувствовала себя не нужной в то время, как я пытался играть в героя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Окна палаты заливает последнее осеннее солнце отблескивая лучами на остатках вчерашнего снега. Позади меня бежит медсестра, новая смена, и залетает следом. Я же просто занимаю свое вчерашнее место окидывая придирчивым взглядом Алину, пытаясь найти любые изменения.

— Вы кто? — запыхавшись, спрашивает девушка. Бросаю на нее короткий взгляд, подметив, что она еще совсем молодая, так что не очень квалифицированная. По крайней мере опыта ей точно не хватает.

— Жених этой девушки.