себя уверенней.

Хозяйка появилась спустя пару минут с дымящейся кружкой в руке.

— Я — Лидия Белякова, — представилась она, садясь за стол напротив нас. — Вдова Кирилла.

— Вы живёте здесь одна? — спросил я.

— Сейчас да. Дочка съехала полгода назад к мужу. Могу посмотреть адрес, если надо — у меня где-то записан.

— Не нужно. Расскажите о том, как к вам приходил профессор.

Лидия Белякова отхлебнула чай, поставила кружку и немного повертела её, держа за ручку.

— Ну, это было около трёх недель назад, — сказала она. — Может, даже меньше.

— Точно день не помните?

— Смеётесь⁈ Я вчера-то не знаю, какое число было.

— Хорошо. Итак, профессор пришёл к вам. Он звонил перед этим, договаривался о встрече?

— Да, позвонил и сказал, что у него есть сведения о гибели моего мужа.

— Это было в тот же день?

— Угу. Примерно за два часа до того, как он приехал.

— Он был один?

— Нет, с ним был мужчина.

— Какой?

— Обычный. Молодой.

— Он представился?

— Нет. Вообще не сказал ни слова. Сидел там же, где вы сейчас, и молчал, словно в рот воды набрал.

— Можете его описать?

Женщина пожала плечами, отпила чаю.

— Да как вам сказать. Я на него особенно не глядела, он же ничего не говорил. Что был, что не был.

— А если увидите, сможете узнать?

— Это конечно.

Я взглянул на Марго. Та меня поняла и достала телефон. Нашла фотографию секретаря Зинберга и показала женщине.

— Этот мужчина приходил к вам вместе с профессором Зинбергом?

Женщина прищурилась.

— Да вроде, он. Мелковата картинка. Но вообще, очень похож.

— О чём с вами говорил профессор?

Белякова пожала плечами.

— Давно это было, — проговорила она. — Слово в слово не повторю. Хоть они и недолго посидели у меня.

— Не надо дословно.

— Ладно, попробую. Сначала профессор сказал, что вернулся из экспедиции в Антарктику, и там он нашёл останки ледокола, на котором плавал мой муж. Кажется, «Молот» называется. Недалеко от корабля обнаружилось тело Кирилла и ещё кого-то, не помню. Профессор выразил мне соболезнования и сказал, что теперь я знаю, что случилось с моим мужем, и он чувствует, что выполнил свой долг, — Белякова усмехнулась. — В общем, он приходил, потому что считал себя обязанным рассказать мне, что Кирилл точно умер. Может, он думал, что я все эти годы надеялась, что он жив и ждала его — не знаю. Я давно смирилась с гибелью мужа, а профессор только душу разбередил! Лучше бы не приходил!

Похоже, она была куда старше, чем я подумал.

— Зинберг больше ни о чём не рассказывал? — спросила Марго.

— Нет. Они и пробыли у меня всего минут пятнадцать, даже чаю не попили.

— Профессор не спрашивал, не приходили ли вам от мужа какие-нибудь сообщения или письма. Всё, что угодно. Я имею в виду, пока «Молот» не пропал.

— Не спрашивал. И ничего не приходило. Да и как вы себе это представляете? Думаете, человек мог в те времена просто связаться с женой, находясь на ледоколе⁈

— Последний вопрос, — сказал я. — Профессор не упоминал бумаги или чертежи?

Женщина покачала головой.

— Нет.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я уже спрашивала, но не хотите ли чаю? Или кофе? У меня есть растворимый, но очень неплохой. Мне дочка прислала.

— Хорошо, давайте, — согласился я.

— Как вы пьёте? Чёрный, с молоком?

— Чёрный и без сахара.

— Серьёзно? А я вот без сахара не могу: горький. Ладно, посидите тут минутку.

Женщина вышла на кухню. Было слышно, как она наполняет чайник водой и достаёт чашку из шкафа. Я встал и прошёлся по комнате. Взгляд упал на сервант с безделушками, затем — на стену, где висело полдюжины выцветших фотографий. Две показались мне более современными, и я приблизился, чтобы рассмотреть их.

На первой были сняты мужчина и женщина, молодые и торжественные — это были жених и невеста в день свадьбы. Очевидно — дочь Беляковых и её супруг. На второй фотографии была запечатлена целая компания на пикнике — человек восемь возле беседки и мангала. Я отыскал глазами зятя Беляковой. Он был гораздо старше, чем на первом снимке, но узнать его было нетрудно. Приблизив лицо к рамке, я вгляделся в странную одежду на мужчине, и мои брови приподнялись.

За спиной послышались шаркающие шаги.

— К кофе могу предложить только печенье, — проговорила, заходя в комнату, Белякова.

Она поставила чашку на стол и села, положив локти перед собой.

— Фотографии рассматриваете? Там ничего интересного.

— Это муж вашей дочери? — спросил я.

— Да, Борька.

— Они и сейчас состоят в браке?

— Конечно. Я же сказала, что дочка к нему уехала. Пейте кофе, пока не остыл.

Я сел за стол и взял чашку за ручку. Она была горячей, и я слегка подул. Вот чёрт! С каких пор мне вообще что-то кажется слишком горячим⁈ В Преисподней меня бы просто засмеяли.

— Кем работает ваш зять? — спросил я.

— В строительной фирме какой-то.

— Он на фотографии в форме.

Белякова махнула рукой:

— А-а… это старая, ещё со службы.

— Кем он служил?

— Сапёром, кажется. С Бундесратом за колонии повоевал даже, правда, недолго.

— Почему?

— Ранили его. В руку.

Я сделал осторожный глоток. Кофе обжёг кончик языка.

— А чем он занимается в строительной фирме?

— Борька-то? Да не знаю даже. Вроде бы, здания они сносят старые.

— Он не рассказывал?

Женщина махнула рукой.

— Было дело пару раз, но я не вслушивалась. Чего-то там они закладывают в фундамент, а потом взрывают.

Так-так… Взрывают, значит.

— Знаете, что? Дайте-ка нам на всякий случай адрес вашей дочери.

— Искать надо, — нехотя сказала Белякова.

— Мы подождём. У меня вон кофе ещё не остыл, так что спешки нет.

Женщина вздохнула.

— Ладно. Я сейчас.

Она вышла в другую комнату, а я с чашкой в руке вернулся к фотографии. Марго тоже подошла. На нас смотрело открытое лицо лысеющего мужчины, совсем не похожего на убийцу. Но впечатление бывает обманчиво. Это я знал не понаслышке.

— Думаете, это он взорвал завод? — тихо спросила Марго. — Или изготовил бомбу?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Но тип любопытный. С прошлым, как говорится.

Белякова вернулась через пять минут с обрывком клетчатого листка в руке.

— Вот, — сказала она. — Я тут ещё телефон записала на всякий случай.

— Спасибо, — мельком взглянув на адрес, я спрятал бумажку в карман. — И за кофе тоже, — я поставил чашку на край стола.

— Не допили же!

— Надо бежать. Дела.

— А говорили, спешки нет, — разочарованно проговорила женщина. — Ну, как хотите, — она пожала плечами. — Пойдёмте я за вами дверь закрою.

— Как зовут вашу дочь? — на ходу спросил я.

— Алиска.

Попрощавшись с Беляковой, мы отправились на квартиру, где когда-то жил Логанов, инженер-механик «Молота».

Глава 41

Дом оказался высотным, сложенным из серых бетонных панелей. Когда-то он, наверное, выглядел ультрасовременным, но теперь походил на монстра, пережившего своих давно вымерших собратьев: балконы покосились, стены потемнели, тут и там их покрывали пятна цемента, которым замазывали щели в фасаде.

Я набрал номер квартиры и через несколько секунд услышал в динамике домофона звонкий детский голос:

— Кто там⁈

— Полиция! — громко и строго ответила Марго. — Позови родителей!

— Сейчас, — голос прозвучал на тон ниже.

Через некоторое время послышался щелчок, и из домофона раздался настороженный женский голос:

— Слушаю.

— Я расследую убийство профессора Зинберга, — звонко и чётко проговорила Марго. — Могу я задать несколько вопросов родственникам Виталия Логанова?

— Папа давно умер, — ответила женщина недоверчиво.

— Я знаю. Мне бы хотелось поговорить о том, не приходил ли к вам домой профессор Зинберг.

— Который из Антарктики недавно вернулся?

— Именно он.

— Хорошо, входите.

— Какой у вас этаж?

— Восьмой.

Дверь открылась с тихим звуковым сигналом.

— Молодые женщины больше доверяют особам своего пола, — проговорила Марго, пока мы шли к лифту. — Не ждут от них опасности.

— Доверяю тебе вести беседу, — усмехнулся я.

Когда мы поднялись на восьмой этаж и подошли к двери, она оказалась заперта, так что пришлось звонить. Правда, открыли почти сразу.

— Здравствуйте, — женщина за сорок посторонилась, пропуская нас в квартиру. Для своего возраста выглядела она отлично, было заметно, что немало времени и денег тратит на внешность. — Вас двое… — проговорила она.

Это я ещё фурий оставил внизу, несмотря на протесты Ирина: хватит таскаться повсюду большой компанией. Вдовы явно для нас не представляли опасности, а вот грозный вид фурий мог их напугать и ввести в ступор.

— Маркграф Пожарский, — я слегка поклонился, не сводя с Логиновой глаз. — Принимаю участие