Кроме того, консул сообщил в Вашингтон, что они навели предварительные справки и не нашли подтверждения того, что русские эмигрантские группы намерены выпустить «Доктора Живаго» на русском языке.

Депешу консула переправили в ЦРУ. Внутри самого управления тайной деятельностью, например работой радиостанций в Мюнхене и книжными программами, занимался отдел международных организаций, возглавляемый Кордом Мейером. Но и отдел Советской России также участвовал в распространении русскоязычных книг. Программа получила кодовое название AEDINOSAUR[447]. Участники программы закупали книги и вручали их туристам, выезжавшим в Советский Союз, чтобы те незаметно раздавали их советским гражданам. Буквы АЕ в слове AEDINOSAUR обозначали[448], что операцией занимается отдел Советской России, а слово «Динозавр» служило кодовым названием, найденным методом случайного подбора. После ряда согласований было решено, что отдел Советской России включит в программу AEDINOSAUR издание «Доктора Живаго» на русском языке.

К тому времени просьба не издавать роман в США и не афишировать американское участие поступила в ЦРУ с двух сторон: от представителей британской разведки и — косвенно — от Каткова. Таким образом, ведомство не могло привлекать европейские эмигрантские «организации прикрытия», так как про них было известно, что они созданы при поддержке США, пусть даже и не ЦРУ. Для подготовки в печать издания на русском языке разведывательное ведомство решило воспользоваться услугами нью-йоркского издательства, а оригинал-макет отвезти в Европу, чтобы тираж печатался не на американской бумаге, которую могли сразу распознать в Москве. Если европейская типография купит права у Фельтринелли, тем лучше. Если нет, решили в ЦРУ, «сыграем втемную»[449].

Местом распространения «Доктора Живаго» ЦРУ выбрало Всемирную выставку в Брюсселе 1958 года. Первая послевоенная всемирная выставка заранее мыслилась как широкое поле сражения холодной войны. Выставка открылась 17 апреля и продолжалась до 19 октября; всего ее посетили около 18 миллионов человек[450]. Участие в выставке, раскинувшейся на площади в 2 км2 к северо-западу от центра Брюсселя, приняли представители 42 стран. И Соединенные Штаты, и Советский Союз возвели огромные павильоны; обе сверхдержавы рекламировали свой образ жизни. Сотрудники ЦРУ воспользовались редкой возможностью: на важное мероприятие на Западе прибыло много советских граждан. Бельгия выдала гостям из Советского Союза 16 тысяч виз[451].

«Книга обладает большой пропагандистской ценностью[452], — утверждалось в служебной записке, разосланной всем начальникам подотделов отдела Советской России, — не только благодаря ее содержанию и главным мыслям… но также и в силу обстоятельств ее издания: у нас есть возможность заставить советских граждан усомниться в правильности действий их властей. Возможно ли, чтобы произведение человека, которого считают величайшим русским писателем из ныне живущих, невозможно было купить у него на родине, и его соотечественники не могли прочесть роман на родном языке».

Для того чтобы снабжать «Доктором Живаго» советских туристов в Брюсселе, сотрудникам ЦРУ необходимо было действовать быстро. Из-за спешки операция едва не сорвалась. Представитель нью-йоркского издательства, задействованного ЦРУ, нанятый для участия в секретной операции, чуть не завалил все дело.

В 1958 году Феликс Морроу, как и многие представители нью-йоркских «левых», разочаровался в коммунизме, перешел к троцкизму и далее — в стан сторонников холодной войны. Такая смена взглядов была характерна для представителей радикальных интеллигентских кругов. Разочарование в Советском Союзе началось с показательных процессов над старыми большевиками. Пакт о ненападении с Гитлером был воспринят как предательство. С началом холодной войны представители радикальной интеллигенции довольно часто попадали в объятия разведывательного сообщества. ЦРУ и АНБ вербовали в среде разочарованных левых самых талантливых агитаторов. Один старый троцкист говорил, что «утрата веры» у Морроу и других была вызвана «сталинофобией — ненавистью к сталинизму[453]до такой степени, что они видели в нем главное зло». Для нью-йоркских интеллектуалов «организованный антикоммунизм стал[454]… непременным условием». А их щедрым казначеем стало ЦРУ. Одна из крупнейших «организаций прикрытия», Американский комитет за свободу культуры, основавший Конгресс за свободу культуры со штаб-квартирой в Париже, была укомплектована бывшими коммунистами всех мастей. За много лет до того первый председатель Американского комитета… Сидни Хук преподавал Морроу философию в Нью-Йоркском университете; они остались друзьями на всю жизнь. Хук, бывший марксист-революционер, стал «привлеченным консультантом» ЦРУ[455]и вел переговоры о финансировании комитета напрямую[456]с директором ЦРУ Алленом Даллесом.

В 1946 году Морроу, исключенный из троцкистской социалистической рабочей партии, возмутился из-за того, что бывшие соратники ему не доверяют. «Вы не можете меня исключить[457]; я буду жить и умру в движении!» — кричал он на делегатов-партийцев. Через десять минут изгнанный Морроу очутился «на лестнице… испытывая величайшую радость и свободу».

Морроу, в прошлом оперный певец, был обаятельным, блестящим собеседником[458]. В шестнадцать лет он работал репортером в «Бруклин дейли игл»; в годы Великой депрессии служил в «Дейли уоркер». Его материалы переводились на русский язык. Так, в 1933 году в Москве опубликовали его обзор «Жизнь в Соединенных Штатах в годы депрессии».