class="p1">Ира наклонилась, раскрывая руки. И вот уже мать и дочь обнимаются, а Гоша, словно сквозь вату, слышит: «Мамочка, я так по тебе скучала!», «Я тоже по тебе скучала, доченька». И комок в горле, и шум какой-то в ушах.

— Папаша, принимайте сына! — бодро прорвался сквозь вату голос медсестры. И вот ему уже вручают младенца. Слегка желтого, почти безносого, с крошечным ртом и закрытыми глазами. Самого прекрасного на свете.

— Папа! — Гошу дергают за штанину. — Папа, ты сказал, что я могу подержать его на ручках. Я не уроню! Мама сказала, что знает, я не уроню!

Георгий сглотнул комок в горле. Моргнул, фокусируя зрение. И присел.

— Смотри, Алиса, это твой брат.

Он протянул руки, и Алиса взяла маленький сверток на руки. Гоша свои руки, конечно, не убрал, держал чуть ниже, страхуя. Алиса внимательно посмотрела на лицо брата и прошептала:

— Привет, Олаф.

На эти слова Олаф, он же Бублик, он же Серега открыл глаза и посмотрел на сестру. И как-то смешно скривил губы.

— Мама, папа, он мне улыбнулся! — потрясенно прошептала Алиса, не сводя с брата обожающего взгляда.

На плечо Георгия легла рука жены. Рядом его дочь держала на руках его сына. И хрен с ним, что Олаф. Главное, паззл сложился.

А значит, он и в самом деле умеет.

Конец