— Не сообщит он никуда. Он сам — преступник и не такой дурак, чтобы связываться с полицией. Неужели ты этого не понимаешь? Он нарушил закон Земли. Дошло до тебя?..

Айцуко была совершенно права. Фрэнк на самом деле не собирался впутывать в эту историю официальные структуры.

Фрэнк попросил Тревера познакомиться с результатами его работы за последние два месяца, благо материал был довольно обширный.

— Коль скоро ты намерен наконец заняться делом, так будешь хотя бы в курсе, с чего начать, — проворчал он. — Давай, садись за компьютер и посмотри, что мне уже удалось раскопать. Узнаешь много интересного. А я пока приведу в порядок помещение, которое ты разгромил, когда дрался с Джошуа. Кто‑то должен это сделать, может, там не одни осколки остались.

Тревер был только рад тому, что Фрэнк оставил его в одиночку разбираться с горой своих научных изысканий. Взгляд его рассеянно скользил по насыщенным специфическими терминами строкам, на которых Тревер даже не пытался сосредоточиться, ибо по — настоящему его мысли были поглощены совсем другими вещами. Шаиста. Джошуа. Айцуко. Настораживающее поведение Фрэнка. Недоверие нарастало, как снежный ком. Получается, Рейнольдсу известно о дайонах гораздо больше, чем ему самому. Тревер ведь не вдавался в такие подробности, как их внутреннее социальное устройство, и о некоей секте слышал впервые. Да что говорить, если для него явилось откровением узнать об их телепатических способностях там, в лесу. А Фрэнк давно уже был в курсе всего, он даже установил в Центре защитное поле. Знал, но не считал нужным делиться такой важной информацией? Почему? Если человек что‑то скрывает, это еще не прямая ложь, но молчание должно быть ему выгодно. Фрэнк никогда ничего не делает просто так, без причины.

Когда Тревер был моложе, он часто действовал, повинуясь своей импульсивной, нетерпеливой, взрывной натуре. Очертя голову, со свойственной ему прямотой, бросался выяснять отношения. Ему и сейчас хотелось подойти к Фрэнку, развернуть его лицом к себе и сказать что‑то вроде: «Эй, сдается мне, ты темнишь, приятель, и играешь не по правилам. Давай выкладывай, что у тебя на уме!» У Тревера не очень‑то ловко получалось скрывать свои чувства; не было у него счастливой способности мило улыбаться тому, кому не доверял, и, затаившись, выжидать удобного момента, чтобы заставить предполагаемого противника раскрыть карты. Он всякий раз по — новому болезненно и остро переживал столкновения с очередным проявлением многоликой человеческой подлости.

Нет, прямо поговорить с Фрэнки сейчас нельзя. А вот с Айцуко… Судя по тому, что говорил Кангун, Джошуа, появившись у него, вовсе не проявлял агрессивности и ни на кого не бросался. Он вел себя как человек, оказавшийся в опасности и ищущий убежища, совершенно естественно и разумно, а не как психопат, подозрительный всем и каждому. Что именно произошло между ним и Фрэнком? «Он не понимал, кто перед ним…» Хорошенькое объяснение! Черта с два он не понимал, и его, Тревера, узнал сразу и назвал по имени. Логическое мышление у него не нарушено. Джош вернулся в Центр не для того, чтобы мстить Фрэнку. «Я только возьму ампулы…» Какие, к дьяволу, ампулы? Ах да, раотан, вернее, то, что он таковым считает, сообразно искусному хитросплетению лжи того же Рейнольдса. Джош, бедняга, до сих пор думает, будто не может обходиться без инъекций. Ложь во спасение? А она, вообще‑то, бывает — во спасение?

Все оправдания измен и подлостей зачастую звучат убедительно и даже поэтично. Тревер и сам лгал весьма красиво. Той же Джун — когда изменял, то, ясное дело, не бежал в этом признаваться, а будучи все‑таки уличенным, чего только ни плел, чтобы вернуть пошатнувшуюся веру бывшей жены. Да все так поступают, абсолютно честны только клинические идиоты, а обычному человеку без этого никак не обойтись. С чего же от Фрэнка требовать невозможного? Он ведь не святой. Просто… когда лжи становится слишком много, это начинает настораживать. Есть люди, к которым лучше не поворачиваться спиной.

Джошуа напал на него, Тревера, оказавшись в безвыходном положении. «Ты не оставляешь мне выбора!» Конечно, с его точки зрения, Тревер стоял между ним и… ампулами. Джошуа защищал свою жизнь, сосредоточенную в них, и действовал в соответствии с крайней необходимостью. А разве он сам в подобной ситуации поступил бы иначе? Разумеется, нет. Джош быстро учится. И не на уровне вербальной информации, а на собственном опыте.

«Просто дайте мне уйти, и все останутся живы», — сколько раз эти слова звучали из уст Тревера? К сожалению, один шанс из ста, что те, к кому они обращены, вот прямо так возьмут и расступятся, пропуская тебя. Обычно все равно приходится драться. И побеждать, если повезет.

А ненависть, прежде Джошу не свойственная… Кого можно так ненавидеть? Того, кто незаслуженно оскорбил тебя, или страшно унизил, или нанес вред тебе и тем, кого ты любишь. Джош достаточно умен, чтобы адекватно оценивать свои возможности и понимать — если Фрэнк враг, то ему с таким противником справиться не по силам, значит, нужно бежать… а потом думать, как быть дальше. Логично, разумно? Вполне.

Но тогда получается… получается, что Рейнольдс не тот, за кого выдает себя. А он, Тревер, просто наивный идиот. Можно подумать, его никогда не подставляли. Да тысячу раз, наверное. Как глупо и, по определению, нелепо звучит: «Ты же мой друг, как ты мог предать меня?!» Это противник не может предать. А друзья, увы, нередко так поступают.

Наверное, прежде чем бросаться искать Шаисту, надо разобраться, что происходит здесь, в Центре. А пока держаться так, словно ничего не случилось, и не трепать языком о своих подозрениях никому, и в первую очередь Фрэнку…

Одо подошла к Треверу, устроилась рядом, словно чувствуя, как сильно он сейчас нуждается в чьем‑то участии и тепле, и уставилась на монитор, с любопытством разглядывая незнакомое устройство.

— Извини, — сказал Тревер, — я тебя совсем забросил.

— Ничего, — она улыбнулась, — здесь так много интересного! Можно нажать на кнопочку?

— Клавишу, — поправил Тревер. — Лучше не надо. Эй, ты что делаешь?! — дайонка уже протянула руку и все‑таки нажала на один из таких притягательных для нее серых квадратиков, потом вдруг, словно в трансе, ее пальцы коснулись еще нескольких. Тревер был стопроцентно уверен, что Одо понятия не имеет о компьютерах и о том, для чего они предназначены, и тем более не способна производить на них никаких действий. Она и обычной‑то грамотой не владела, так что, разумеется, то, что произошло сейчас, было чистой случайностью. По теории вероятности, если тысяча обезьян будут миллион лет беспорядочно и непрерывно нажимать на клавиши, то рано или поздно напишут гениальное произведение. Если говорить об электронике, то Одо ушла не дальше обезьяны, но при этом не располагала столь неограниченным запасом времени… А на мониторе появился текст файла, о существовании которого без ее вмешательства Тревер мог бы не узнать никогда.

— Подожди‑ка, — он мягко отстранил дайонку, вчитываясь в этот текст, суть которого заставила Тревера содрогнуться. Это были истинные результаты того, что удалось выяснить Фрэнку Рейнольдсу в результате своей упорной работы.