его пришибить, а с другой было жалко этого несчастного недотепу, который оказался в руках Киреева. Мне даже пришло в голову, что тот нарочно выпустил Стропилина, чтобы выявить его преступные связи. Так что если Кеша связан с фарцовкой, то капитан использует найденные музыкальные пластинки по полной. Только бы меня не втянул в эту историю… Но Маринка мне должна, пускай папаша напряжет.

Прозвенел звонок на урок. Сейчас у меня был мой класс. Если в первые дни своей учительской деятельности я ощущал себя на уроках, как на минном поле, не зная, чего ждать от этих сорванцов, то теперь, пожалуй, только с ними я и чувствовал себя спокойно. Наверное, задача педагога заключается не в том, чтобы превратить своих воспитанников в законопослушных граждан, а в том, чтобы они не стали такими моральными уродами как Кеша Стропилин и Сильва Киреев.

Когда закончился урок, и я отправился в учительскую, ко мне подошел Карл и напомнил, что сегодня мы запланировали провести, как выражаются на проклятом Западе, кастинг — подбор не только актеров для исполнения ролей в будущем фильме, но и других участников съемочного процесса. Причем об этом мероприятии Рунге официально предупредил школьное руководство. Директор дал добро. Завуч, хотя и морщилась, но после фиаско, которое она потерпела на педсовете, открыто возражать не посмела.

У меня возникло подозрение, что «экспертиза» сценария в гороно прошла не так, как Шапокляк ожидала. Ну еще бы! Чиновники из городского отдела народного образования тоже люди. Им тоже хочется, чтобы их дети и внуки занимались модным карате. Забавная история вышла с преподавательницей литературы, которой Эвелина Ардалионовна отдала сценарий для разгромной критики. Татьяна Алексеевна перехватила меня в школьном коридоре во время третьей перемены. Признаться, я слегка напрягся, увидев, как несется на меня эта туша.

— Александр Сергеевич! — зычным голосом возвестила она. — Я прочитала сценарий!

— Ну и как в-вам⁈ — спросил я, стараясь дышать через раз — так от нее разило потом, вперемешку с духами «Жасмин».

— Конечно — не без погрешностей, — проговорила литераторша, — но, знаете, я в некоторых местах даже смеялась… Очень остроумное переложение книги Дюма… Я поставила Абрикосову и Кривцову по пятерке.

— Очень рад этому, — не погрешив против истины, сказал я. — Только, что вы скажете заведующей учебной частью?

— Скажу, что ребята молодцы! И что намерена создать литературный кружок, чтобы не проглядеть новые таланты.

— Это хорошее дело, — одобрил я ее замысел.

Несчастная завучиха и с этой стороны не нашла поддержки. А уж в том, что коллектив учащихся не на ее стороне, мне удалось убедиться сразу после уроков. Отбор вели ваш покорный слуга, Карл Фридрихович, Вадик Красильников и оба сценариста. К нашему столу на сцене актового зала тянулась длинная очередь, за порядком в которой следили старшеклассники. Очень скоро я понял, насколько морально тяжело вести отбор, особенно когда претенденты — дети. А уж отказывать им вообще невыносимо.

Посовещавшись, комиссия пришла к решению не отказывать никому. Так как дело было для всех новое, то нельзя было гарантировать, что уже отобранные кандидаты справятся с задачей. Следовательно, у каждого актера должны быть дублеры, а у других участников съемочного процесса — верные помощники. Кроме того, нам требовалась массовка — мушкетеры, гвардейцы, монахи, прислужники, горожане. Так что дело найдется всем. Тем более, что часть пылающих энтузиазмом «деятелей кино» разочаруется и отвалится сама.

Так что деятельность «отборочной комиссии» свелась к тому, что мы составляли списки желающих участвовать в создании фильма и в меру своих способностей определяли уровень их ребячьих талантов. В общем пришлось попотеть, и к концу заседания мы все были выжаты, как лимон. Домой я еле плелся, хотя устал не столько физически, сколько морально. Сказалась и утренняя встряска. Я существовал как бы в двух мирах одновременно — в одном я был то ли свидетелем, то ли подозреваемым в каком-то мутном деле, а в другом — начинающим педагогом, молодым и энергичным, болеющим за свое дело.

А еще мне предстояли установочные занятия в субботу и воскресенье. Надо будет как-то научить разношерстную толпу маменькиных сынков и папенькиных дочек элементарным вещам. Ну с этими мне в спартакиаде не участвовать, так что и торопиться некуда. В общем остальные дни недели прошли более менее спокойно, если не считать того, что в среду мне позвонили и просили зайти в четверг утром в УВД, чтобы взять у меня отпечатки пальцев. Вот мне уже и пальчики откатали.

На занятия секции пришла, как и собиралась, Лилия Игнатьевна. И пришла в цивильном прикиде, так сказать. Можно было оценить ее чисто женскую привлекательность, не подчеркнутую строгими линиями милицейской формы и сверканием петлиц и звезд. Пацаны, завидев эту красотку, вытаращили глаза. Правда, некоторые узнали и не столько таращились, сколько смотрели в пол, но большинство то и дело поворачивали головные отсеки в ее сторону, пришлось призвать их к дисциплине. Ну и понятно, они из кожи вон лезли, чтобы поразить воображение гостьи.

После я ее проводил. Мы перешли на «ты». Я стал просто Сашей, она просто — Лилей. По дороге болтали о проблемах воспитания подростков и напоследок обменялись номерами домашних телефонов. Я даже стал находить особое удовольствие просто так, без всяких задних мыслей, прогуливаться с хорошенькой девушкой под ручку. Угрызений совести я не испытывал. С женщинами можно и дружить, даже не слишком скрывая это от своей постоянной подруги. Впрочем, о том, что провожал милиционершу, Илге я, естественно, не сказал.

В пятницу мы провели репетицию первого эпизода фильма. По сценарию главный герой Алька заинтересовался странным незнакомцем в черном плаще и шляпе, который шел по городу, с удивлением разглядывая машины, светофоры, провода. В какой-то момент этот человек забылся и случайно распахнул плащ, и мальчишка увидел ботфорты и шпагу. Алька принялся следить за чужаком и когда тот отодвинул доску в заборе и пролез в образовавшуюся дыру, паренек нырнул за ним.

Репетировали мы в школьном спортзале, а съемки должны были проходить на натуре. Для этой цели требовался ясный солнечный день. И не слишком холодный. К тому же следовало сшить костюм незнакомцу в черном плаще. По сравнению с предстоящими сценами — эта была самая простая. Абрикосов и его партнер — а Черного Незнакомца вызвался сыграть трудовик, роль была эпизодическая, больше он в картине появляться не должен. В общем репетиция прошла с успехом. У Витька оказался дар перевоплощения.

В субботу к одиннадцати часам я был в «Литейщике». Для занятий товарищ Дольский выделил зал, где обычно занимались борцы и боксеры. Здесь имелось все необходимое оборудование. «Лучшие люди» города сумели раздобыть для своих отпрысков и кимоно и защитные шлемы, которые я тут же велел поснимать. До момента, когда они понадобятся, им еще вкалывать и вкалывать. Хуже, что на занятиях возжелали поприсутствовать родители или их представители.

Пришлось всю толпу усадить на скамеечки и велеть помалкивать. Детишки, а в субботу это были пацаны, то и дело озирались на своих предков. Одни с осуждением, дескать, чего пялитесь, другие — с надеждой, а вдруг пожалеют и избавят от этой муки. Я подмечал, кто из пацанят чего стоит. В общем, ничем серьезным я их не нагружал. Так, обыкновенная разминка с элементами стоек и блоков. Ну и, конечно, кувырки для самостраховки, куда уж без них. Родичам было интереснее, чем самим «будущими каратистам». Правда взрослые тоже вели себя по-разному.

Кто-то благоразумно помалкивал, кто-то перешептывался, кто-то читал газету. А одна дамочка хрустела леденцами. Это такие особенные леденцы, крохотные разноцветные конфетки в круглой и плоской жестяной баночке, называются монпансье. Так вот, она то и дело открывала баночку, доставала горсточку этих монпансье, и потом громко их грызла. Сначала я старался не обращать внимания на этот хруст, надеясь, что любительница сладкого образумится, но та не останавливалась и я вскоре ни о чем другом, кроме этого звука, лезущего мне в уши, думать не мог.

Пришлось объявить перерыв. Пацанята с визгом разбежались по спортзалу. Принялись молотить по боксерским грушам и кататься по матам. Во время занятий бы они проявляли столько энтузиазма. Я вздохнул и подошел к даме с леденцами. Она уставилась на меня, как солдат на вошь. Я не мог припомнить, видел ли ее раньше. Дамочка фирменная — джинсы, батик, кроссы — все импортное, а лицо глупое, но наглое. Вряд ли это мамаша кого-то из моих здешних подопечных, скорее — представительница. Стало ясно, что взывать к ее совести бесполезно.

— Уважаемая! — обратился я к ней. — Вы не могли бы не хрустеть леденцами, пока я веду занятия?

— Хм… Я не вижу, чтобы вы проводили тренировку, сейчас перерыв!

от авторов: