Долетев на самолете до Ташкента, следующие два дня они осматривали достопримечательности города, а потом сели в автобус и через несколько часов были у начала тропы.

Забитые до отказа рюкзаки гарантировали хорошее питание, а палатки со спальными мешками обещали теплые и уютные ночи. Любопытный Олежка так и рвался побежать куда-нибудь вперед по тропе, обогнав отца, но через несколько часов его пыл поугас и он покорно шел между отцом и матерью.

Первую палатку они разбили на высоте около километра неподалеку от хижины пастухов, которые предложили им лепешки и горячий чай. Вечер у костра, недолгая ночь, утренний чай, и они снова шагали к вершине хребта Заилийского Алатау. И так несколько дней.

С высоты 3889 метров они с восторгом смотрели на раскинувшуюся у их ног долину реки Чон-Кемин. Отдохнув и закусив всухомятку, стали спускаться вниз.

В горах не бывает просто – откуда ни возьмись, набежали облака, и с неба пошел снег, больше напоминавший крупную манку. Сильный ветер бросал колючие снежинки в лицо и, закрутив снежную карусель, совсем скрыл тропу. Так они спускались несколько часов, боясь сбиться с пути, но, к счастью, в этой свистопляске они наткнулись на большую пастушью палатку.

Гостеприимству в этих местах европейцам надо было бы учиться и учиться. Четыре дня, пока бушевал ураган, они из палатки почти не выходили. На пятый день небо очистилось, словно ничего и не было. Сердечно попрощавшись с хозяевами, они хотели двинуться дальше, но мощная вода смыла все ближайшие мосты, и им пришлось вернуться. Тогда один из пастухов оседлал лошадь и на ней по очереди перевез всех их через быструю воду на другой берег.

Еще три дня они перебирались через перевал Санташ. За четыре дня у пастухов припасы подошли к концу, из еды остался только ломоть венгерского перченого сала. Маленький Олежка еще два дня назад ни за что на свете не стал бы его есть, а сейчас уплетал всем на зависть.

У подножия перевала на тропе показался всадник в киргизском халате. Поравнявшись с ними, он спешился и согласно местным обычаям поинтересовался, кто они, откуда и не нужна ли какая-нибудь помощь.

Его лицо преобразилось, когда узнал, что они из Риги.

– Да у меня сын там учится! – и, не давая им вставить ни слова, продолжал:

– В институте гражданской авиации. Недавно письмо прислал, говорит, очень хорошие преподаватели. Но больше всех ему нравится учитель английского языка Мадина Олеговна!

За несколько тысяч километров от дома, далеко в горах, встретить отца одного из своих не самых лучших учеников и услышать из его уст, что о тебе думают твои студенты, – это может поразить кого угодно. Мадина и Эрик, стояли, не зная, что сказать. Увидев их изумление, горец спросил:

– Что-то случилось?

Тогда маленький Олежка ответил за всех:

– Мадина Олеговна – это же моя мама, это она там учительница!

Теперь с открытым ртом стоял горец.

Он ни за, что не хотел их отпускать, просил подождать, пока поедет сделать укол заболевшему барану, а потом пригласил их к себе в дом. Но у них уже совсем не оставалось времени, надо было побыстрее добраться до сердца Тянь-Шаня, озера Иссык-Куль. Наверное, такие слова благодарности говорят только на Востоке, но ради этого стоило бы проехать полмира. Они сердечно попрощались и отправились дальше.

Озеро как мираж появлялось на горизонте за горами и исчезало. Прошло еще много часов, пока они добрались до палаточного лагеря у его берега. Когда они были уже рядом, из одной палатки показалась небритая рожа:

– Ой, а я вас знаю – вы Эрик Янович и Мадина Олеговна! Я у вас учился в Риге.

Через час они сидели в окружении бывших студентов, их угощали потрясающим пловом, потом жарили шашлык из баранины. А Олежка очень гордился своими родителями.

С тех пор прошло сорок лет, а кажется, что это было вчера. Эрик давно уже не был в тех краях, сейчас было поближе куда-нибудь в причесанные Альпы, где на автобусе доезжаешь до нужной горы, выходишь на остановке и лезешь вверх. Все чересчур просто и обыденно. Но есть, конечно, места, куда тянет любого альпиниста, – это те вершины, на которых ты не успел побывать. Северная стена Эйгера притягивает многих экстремалов, тем более что первым ее покорил легендарный Герман Буль. Мечтал об этом и Эрик.

И все-таки Мадина поехала вместе с ним. В аэропорту «Рига» задержка самолета – большая редкость, но в этот день им пришлось отсидеть в кафе возле огромного окна с видом на взлетно-посадочную полосу больше четырех часов. Их даже накормили бесплатным обедом. До Цюриха они долетели без приключений, а оттуда на нескольких поездах, ходивших по расписанию с точностью швейцарских часов, добрались наконец до уютного городка Гриндельвальд, где остановились в апартаментах с великолепным видом на Эйгер, который в лучах заходящего солнца казался огромным и неприступным.

На следующий день они взяли маленькие рюкзаки, положили туда пару бутылок воды, несколько бутербродов и отправились обследовать местность.

Вверх к подножию громадины Эйгера вела извилистая тропа. Конечно, туда можно было и доехать на маленьком специальном поезде из нескольких вагонов, в которых поднимали ленивых туристов. Но это было не для них. Вдохнуть свежий утренний воздух гор с ароматом альпийских лугов, наслаждаться открывающимися перед тобой пейзажами, когда по твоему лицу стекают струйки пота, – только тогда ты сможешь ощутить себя частью всего этого величия и красоты. А когда ты все это видишь через прозрачное стекло, ощущение, словно сидишь перед телевизором на мягком диване и смотришь «Клуб кинопутешествий».

Здесь зелень кончалась, и вверх уже шла каменистая тропа. Чем было выше, тем суровей – редкая трава пробивалась среди разбросанных валунов, и ветер уже не казался таким теплым, а с ледников приносило запах зимы, словно включили гигантский кондиционер.

Недаром эту гору прозвали Белой коброй, или Стеной смерти – она казалась совершенно неприступной, страшной и в то же время непреодолимо манящей. И многие под гипнозом этой горы-кобры становились ее жертвами.

Горячий сладковатый чай из термоса, бутерброды, аккуратно разложенные Мадиной на большом валуне, и потрясающий вид Гриндельвальдской долины привели Эрика в приподнятое настроение.

Он смотрел на этот склон и вспоминал всех тех, кто пытался на него подняться. Удалось это немногим, и одним из них был его кумир Герман Буль. Там в далеких пятидесятых прошлого века погиб известный итальянский альпинист Стефано Лонжи. Его тело не могли снять с горы несколько лет, из-за чего в деревне Клейн Шеддег местные жители за большие деньги сдавали в аренду подзорные трубы, чтобы любопытные до неприличия туристы могли полюбоваться на погибшего героя. Может быть, это и есть та смерть, ради которой стоит жить и стремиться к чему-то недостижимому? Правда, один из столпов альпинизма Вальтер Бонатти, не поднявшись на эту гору, сказал: «Никакая гора не стоит человеческой жизни!» Но Эрику так хотелось вдохнуть в себя этот неповторимый дух авантюризма, удачи или поражения.