Смотрю на пляшущие в столбе света пылинки и сама себе не верю. Может, это продолжение сна? Он ведь тоже был очень реалистичным! Как же проверить?

Во сне нельзя саму себя увидеть… Зеркало!

Запоздало о нем вспомнив, бегу к гардеробной. Распахнув дверь, облегченно вздыхаю – все мои наряды на месте. Вот только едва касаюсь одного из платьев, как сомнения накатывают с новой силой. Ткань, несомненно, стала тоньше и покрыта сетью мелких проколов. Словно… истлела?

Резко разворачиваюсь, впиваясь глазами в свое отражение.

Нет, я совсем не изменилась. Из глубины зеркальной глади на меня смотрят испуганно округлившиеся синие глаза. Ресницы длинные, кожа гладкая, бледная, губы розовые, на скулах от волнения румянец. Ну, может, волосы чуть потеряли блеск. Но это точно из-за пыли.

Я не постарела, а все вокруг вдруг резко обветшало? Разве так бывает?

Не желая думать о худшем, в поисках ответа бросаюсь к двери. С трудом распахнув тяжелые створки, морщусь от неприятного, затхлого запаха, ударившего в нос. Воздух здесь спертый, сырой, в комнате такого не ощущалось из-за разбитого окна.

– Мама! Отец? Ваймон… Кто-нибудь… – зову в отчаянии, хотя ужас накатывает волной, и я понимаю – бессмысленно. Здесь никого нет.

Но почему? Что же произошло? Где все? Где Тогрис?!

При мысли о женихе отчаяние и боль рвут душу в разы сильнее. Слезы, пока еще беззвучные, горячие, наполняют глаза и скатываются по щекам.

Почему он меня оставил одну? Бросил? Нет! Я не верю!

Не разбирая дороги, забыв о неприятном запахе, бегу по коридору, распахивая и заглядывая во все комнаты, что встречались на пути. Гостиные… Холл… Лестница, ведущая вниз, на второй этаж.

Малый зал… Приемная… Кабинет… Везде одно и то же: мрак, запустение и тишина.

Вбежав в гостиную родителей – такую родную, знакомую, сразу понимаю: те, кого я так люблю, здесь давно не живут. Никаких личных вещей. Исчезла почти вся мебель. Оставшаяся, видимо, никому не приглянулась – у столика отломана ножка, и он лежит боком, у дивана отсутствует один подлокотник…

На диван я и падаю. Рыдаю громко, цепляюсь пальцами за обивку, отчаянно твержу себе: «Это сон. Страшный сон. Надо всего лишь проснуться…»

Наконец с собой справляюсь. Паника все еще рвется наружу, но я глубоко вдыхаю, поднимаюсь, открываю глаза и… И едва не реву снова. Все осталось как было. Я не проснулась.

Подойдя к окну, занавешенному плотной гардиной, отбрасываю ее в сторону. И в испуге отскакиваю, потому что упала не только оторвавшаяся ткань, но и карниз. Вернее, он повис на полпути к полу, удерживаясь на частично вырванном крепеже. Больше я не рискую. Второе окно освобождаю от шторы и открываю медленнее, стараясь ничего не разрушить.

Свежий прохладный воздух наполняет комнату, принеся с собой запах травы, моря, песка, а я смотрю на парк. Когда-то аккуратный, ухоженный, он превратился в дикие заросли. Буйно разрослись кусты, потеряв привычную форму, оплелись вьюном, цепляющимся за любую вертикальную опору. Везде, кроме…

С замиранием сердца я впиваюсь взглядом в ту часть парка, где кусты определенно ниже. Да и цвет их светлее – они там не такие плотные.

Я ни секунды не раздумываю. Спешу туда – по коридору, внутренней лестнице, каменным ступеням той, что расположена снаружи и за перила которой держаться точно нельзя. Камни тоже шатаются под ногами, поэтому и я замедляюсь. Спускаюсь осторожно, медленно. Оказавшись на земле, пробираюсь сквозь заросли, радуясь, что не все дорожки исчезли – когда-то самые широкие превратились в узкие тропинки. Но они хотя бы есть…

Добравшись до расчищенного участка, осматриваюсь.

Аккуратные кустики, ограничивающие окультуренный участок. Ровные границы грядок, на которых растут дагри – низкие стелющиеся растения с очень вкусными плодами. Чуть дальше полянка красных стеблей льяри, сок из которых я, пожалуй, люблю больше других напитков.

При мысли о еде рот заполняется слюной, и я не удерживаюсь, срываю сиреневый плод. Осторожно ломаю, стараясь не испачкаться, и вгрызаюсь зубами в сладкую мякоть. Мм… Как же я есть хочу! И одного дагри мне точно недостаточно. Срываю второй… третий…

Приглушив голод, иду дальше, огибая небольшой скальный выступ. За ним, насколько я помню, была ровная площадка для выгула жиралей в брачный сезон. Она им очень нравилась, потому что находилась высоко над поверхностью моря.

Площадка сохранилась, только теперь гнезд на ней нет, а стоит маленький каменный домик. Чистенький, одноэтажный, с конусообразной крышей, покрытой красным водоотталкивающим материалом. В небольших окнах виднеются белые занавески, а двухступенчатое крылечко ведет внутрь. И дверь, кстати, гостеприимно открыта.

Мне терять нечего. И бояться тоже. Вряд ли в этом доме прячется то, что страшнее уже увиденного. А может… Может, там кто-то из моих близких?

Воспрянув духом и одновременно боясь разочароваться, я поднимаюсь по ступеням. Небольшая прихожая, где развешана верхняя одежда и стоят инструменты для обработки земли, но при этом чисто убранная и застеленная плетеным ковриком, ведет в уютное светлое помещение, напоминающее кухню. Здесь белые стены, украшенные мелким цветочным рисунком. Длинный кухонный стол, на котором разложены плоды дагри. Стеллажи с банками для хранения продуктов. Шкаф с посудой, а рядом маленькая автоматическая мойка.

Сидящую на полу спиной ко мне женщину я замечаю, лишь когда слышу нежный голос:

– Подожди, Ваймон, я сейчас помогу.

– Вария? – невольно срывается с моих губ, но свою ошибку я понимаю сразу. Незнакомка, отложившая в сторону нож, которым счищала кожуру плодов и начавшая вставать, оборачивается. На мою фрейлину она если и похожа, то очень-очень слабо.

Получается, мой брат выбрал себе другую жену? Ее родственницу?

– Ой… – Молодая женщина изумленно на меня смотрит, округлив синие глаза и схватившись рукой за сердце. – Вы?.. – Она бросает взгляд за окно, где виднеются крыши замка, словно знает, что я могла прийти только оттуда, но все равно не может поверить. – Вы проснулись?..

Однако едва ее глаза снова находят меня, ступор проходит.

– Простите, простите! Проходите! Ох, как же так! Мы не предполагали… Вот сюда садитесь, пожалуйста, – хлопочет незнакомка, отодвигая от стены и разворачивая ко мне плетеный стул. – Извините, у нас не слишком много удобств. Дом маленький. Еду я выращиваю и перерабатываю. Да и мясо тоже самим добывать приходится. Вай на охоту пошел… Ах, если бы мы знали!..

– Подожди, – опускаюсь на упругое сиденье и останавливаю словесный поток, потому что окончательно запутываюсь – так много женщина говорит. – Как тебя зовут? – начинаю с самого простого.

– Сейлисса.

Замерев передо мной, вионка судорожно мнет в пальцах испачканный оранжевым соком белый передник, надетый на темно-синее, почти черное длинное платье.