Да, но что такое «материальная часть»? Этот вопрос не давал уснуть членам Военной межсоюзнической контрольной комиссии (Inter-Allied Military Control Commission – IAMCC), органа, который был учрежден Версальским договором для надзора за процессом разоружения Германии. Итак, по ночам они не спали, а целыми днями составляли списки подлежащего уничтожению имущества. Доведенный всем этим до белого каления британский генерал-майор, заместитель директора подкомиссии IAMCC по вооружениям, позже писал:

Необходимы были четкие определения. Относится ли к «материальной части» полевая кухня? Или полевой госпиталь? Грузовик? И то, и другое, и третье можно использовать для гражданских целей. Когда вы должны назвать лопату лопатой, а когда «шанцевым инструментом»? Как провести различие между боевым взрывчатым веществом и «коммерческим»? Динамит, которым взрывают камень, столь же необходим саперу на войне, сколь и мирному рабочему в каменоломне.

Наших категорий «матчасти» становилось все больше и больше, одно их перечисление уже занимало десятки печатных страниц. Каждый ее вид и подвид разросся до сотен отдельных статей. Один только список «оптических принадлежностей», от перископов до дальномеров, содержал пятьдесят две категории. Почти столько же насчитывал перечень «сигнальных материалов». Ив том и в другом случае многие из подлежащих уничтожению категорий изделий, такие как полевые бинокли, телефоны и радиоаппаратура, были безусловно двойственными по характеру, в одинаковой мере пригодными для войны и для мира.

Генерала-майора Дж. Г. Моргана и его сослуживцев по надзору за уничтожением вражеской матчасти не зря приводила в такую ярость необходимость решать, какие предприятия закрыть. Война истощила производственный потенциал Франции, а Германию оставила в целом невредимой. Более 7500 ее машиностроительных, электрических и химических заводов занималось производством военной продукции; но по состоянию на конец войны, как заявляла Германия, большинство было «переоборудовано» для выпуска продукции гражданского назначения. Зная, что мирный договор обязывал союзников разрешить Германии продолжать производство оговоренных объемов вооружений, и чувствуя, что не следует ограничивать способность Германии платить репарации, контролеры в конце концов приходили к решению «сохранить каждую фабрику и цех, которые могли перейти на мирные рельсы. В итоге Германия сохранила каждый станок, даром что на нем когда-то вытачивались корпуса артиллерийских снарядов» – и, хоть генерал Морган об этом и не пишет, каждый оптический шлифовальный станок, на котором раньше шлифовались линзы для перископов, в том числе станки на заводах Цейсса. Вдобавок генерал и его коллеги обнаружили, что «огромные запасы вооружений, которые так и не были отражены в официальных документах, представленных нам немецким правительством, явочным порядком прятались и укрывались по всей Германии».

В общем, остановки экономического роста не получилось, разве что краткая передышка. В 1913 году компания Цейсса была одним из крупнейших бизнес-проектов Германии, ее суммарные активы втрое превышали активы Шотта, а вместе эти компании-близнецы твердо обосновались в первой сотне немецких предприятий. И «Цейсс» к тому времени был не просто немецким предприятием, а международным конгломератом: компания не только экспортировала свои продукты, но создала сеть иностранных торговых агентств, получила лицензии на производство своих товаров за границей (в частности, по такой лицензии работала оптическая фирма Bausch & Lomb, основанная близ Нью-Йорка немецкими иммигрантами) и открыла зарубежные заводы (в том числе один весьма прибыльный близ Лондона). Компания Шотта, работавшая по более простой бизнес-модели, тем не менее до войны экспортировала более половины всего изготовлявшегося ею стекла и примерно четверть оптического. Поражение в войне действительно ограничило эту международную экспансию – например, лондонское предприятие Цейсса было продано в 1918 году всего за 10 000 фунтов, а экспорт Шотта в Великобританию в 1920–1921 годах составлял всего 1 % против твердых довоенных 5–6 %. Но уже к середине 1920-х, несмотря на связанные с унизительным Версальским миром ограничения и рост тарифов, и «Цейсс», и «Шотт» снова заключали сделки с британскими компаниями.

Но еще важнее было то, что у себя в Йене они углубились в научные исследования и вскоре снова раздвинули пределы оптической технологии, совершив очередной прорыв в сфере «мирной» оптики, который, впрочем, мог иметь и военные перспективы. В 1925 году в Мюнхене открылся первый планетарий, оснащенный первым в мире звездным проектором, разработанным и построенным фирмой «Цейсс». В 1930 году первый планетарий, тоже с цейссовским проектором, открылся в Америке, в Чикаго. А в 1933 году, когда под куполами планетариев от Стокгольма до Рима и Москвы публика восхищалась видом звездного неба, созданным проекторами Цейсса, вполне уже ремилитаризованная Германия ясно выразила свое недовольство мерами по ее разоружению, полностью порвав с Лигой Наций, этой высокоморальной общемировой ассоциацией, порожденной Версальским договором.

Что можно сказать о производстве оптического стекла в Америке в военное время? До вступления Соединенных Штатов в войну импорт оптического стекла обходился стране в полмиллиона долларов в год. Компания Bausch & Lomb, его главный местный производитель (четверть акций которой принадлежала Цейссу), едва ли производила тонну оптического стекла в месяц. И все же, вступив в войну, Америка обязалась поставлять союзникам тонну оптического стекла ежедневно. Во времена, когда граждане США отдавали военным свои бинокли, отечественные производители стекла тоже поднажали. Успех был достигнут во многом благодаря государственно-частному партнерству, но в отличие от британского подхода, предполагавшего поэтапное решение проблемы, основанное на добровольном сотрудничестве, американский вариант строился на директивно-вертикальном подчинении.

К концу весны 1917 года Совет национальной обороны направил на предприятия, производящие стекло, ученых из геофизической лаборатории Института Карнеги, специализировавшихся на соединениях кремния (кремний является основным компонентом обычного песка, из которого главным образом и делается стекло). Управление артиллерийско-технической службы Вооруженных сил присвоило научному руководителю этих работ Ф. Е. Райту звание подполковника. Таким образом, армия сама, как выразился позже Райт, взяла на себя роль «суда последней инстанции», что, по его мнению, в условиях войны было «действенной мерой». Итак, армия приняла управление на себя, ученые взяли под козырек, и заводы увеличивали производство всеми возможными средствами, с помощью других правительственных агентств (обычно добровольно, но иногда и с использованием средств принуждения). В условиях жесткого контроля сроков исполнения эксперты делали выбор в пользу «попроще, но побольше» – всего шесть типов стекла, пригодного для большинства инструментов, вместо широкого выбора, погони за инновациями и высоким качеством. Если в сентябре 1917 года США произвели более пяти тонн оптического стекла, то в декабре – уже более двадцати. В 1918 году общий объем производства стекла удовлетворительного качества для снаряжения оптических приборов достиг почти трехсот тонн; две трети этого количества пришлись на долю Bausch & Lomb.