Речь идет о Васильчикове, которого императрица, что называется, подобрала и во дворец запустила, только чтобы смыть обиду, нанесенную Григорием Орловым. Действительно, Васильчиков удивительно безлик. Князь Щербатов о нем пишет, что он ни худа, ни добра не сделал. «Ни худа, ни добра» – оно для государства и к лучшему, но Екатерине с ним было плохо, удивительно, что их отношения продолжались полтора года. Письмо Екатерины о Васильчикове: «Мне от него душно, а у него грут (грудь) часто болит, а там куда ни будь можно определить, где дела мало, посланником. Скушен и душен».

Это не помешало Екатерине откупиться от Васильчикова щедрыми подарками: 50 тысяч рублей, дом на Миллионной улице, сервиз на 24 персоны, еще кой-чего по мелочам. Раз был допущен ко двору, то и далее достоин жить в богатстве. Но главным было любой ценой избавиться от наскучившего фаворита.

Продолжаем «Чистосердечную исповедь» с того места, на котором его оставили: «Потом приехал некто богатырь, сей богатырь по заслугам своим и по всегдашней ласке прелестен был так, что услыша о его приезде, уже говорить стали, что ему тут поселиться, а того не знали, что мы письмецом сюда призвали неприметно его, однако же с таким внутренним намерением, чтобы не вовсе слепо по приезде его поступать, но разбирать, есть ли в нем склонность, о которой мне Брюсша сказывала, что давно многие подозревали, то есть та, которая я желаю, чтоб ты имел.

Ну, господин богатырь, после сей исповеди, могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих, изволишь видеть, что я не пятнадцатая, а третья доля из сих, первого по неволе, четвертого по дишперации, я думала насчет легкомыслия поставить никак не можно; о трех прочих, если точно разберешь, Бог видит, что не от распутства, которому никакой склонности не имею, и, если б я в участь смолоду получила мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась; беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви».

Послание это дышит такой искренностью! Перо и бумага – ее каждодневные «инструменты», писать она умела, и в момент написания видимо совершенно верила в то, что пишет. Лонгинов, составитель списка фаворитов, утверждал, что Потемкин и Екатерина были тайно венчаны, но именно при Потемкине начался бесконечный хоровод любовников. Не хотело сердце императрицы «быть хоть на час охотно без любви». Есть сведения, что именно Потемкин и «поставлял» императрице молодых людей.

«Сказывают, такие пороки людские покрыть стараются, будто сие происходит от добросердечия, но статься может, что подобная диспозиция сердца есть порок, нежели добродетель. Но напрасно я к тебе сие пишу, ибо после того возлюбишь или не захочешь в армию ехать, боясь, чтобы я тебя позабыла, но право не думаю, чтоб такую глупость сделала. А если хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче любви и говори правду». Екатерине было сорок пять лет, Потемкину 35, но разница в годах ничему не мешала. Все свою жизнь он «показывал» императрице много любви и много дружбы.

Под рукой много описаний внешности Потемкина, но я остановилась на сочинении уже упомянутого мной графа Самойлова. Вязкий язык графа из XXI столетия кажется смешным, чего стоит, например, «нос соразмерно протяжный» или «орган голоса ясный и звонкий», но граф был современником Потемкина, и он его любил. Князя Таврического звали Кривым, а в описании и слова нет о том, что князь был одноглаз, одно только любование своим великим дядей: «Князь Григорий Александрович был росту великого, так что в кругу особ, при дворе тогда бывших, равномерно и в собрании генералитета под начальством его служившего, он, по возносящейся выше прочих глав, своей мог быть замечен и узнаваем издали. При сем имел все совершенства телесной стройности и благообразнейшие черты лица, почему и почитался, а особливо в цветущих летах молодости, красивейшим мужчиною своего времени. Лицо имел продолговатое, полное, чело возвышенное, округлое, нос соразмерно протяжный, орлиный, брови возвышенные, приятно выгнутые, глаза голубые, полные, не впалые, взгляд острый, вдаль зрящий, рот небольшой, приятно улыбающийся, орган голоса ясный и звонкий, зубы ровные, чистые и здоровые, бороду острую, несколько посередине раздвоенную и вверх приподнявшуюся; шею, соразмерную сложению тела; цвет лица белый, оттененный свежим румянцем…»

Потемкин был хорошим любовником, умным работником, и еще он был хорошим собеседником, а Екатерина любила поговорить. Она находила моментальный отклик своим словам, а Потемкин все впитывал, как губка, ему не надо было повторять дважды. Екатерине никогда не было с ним скучно, потому что Потемкин умел создать из их любовных и дружеских отношений увлекательный сюжет. Ссорились, конечно, но все влюбленные знают, как сладко мириться. Судя по письмам Екатерины, ссору начинал Потемкин, а мирилась первой всегда она. По складу характера императрица, неуемная в любви, была прагматиком в прочих отношениях, она умела рассчитывать каждый свой шаг, а Потемкин, мало того, что имел взрывной характер, иногда был гневлив и совершенно неуправляем, так еще вдруг уставал от жизни и впадал в хандру. Конечно, он ревновал Екатерину ко всем и к каждому. «Я не сердита и прошу вас также не гневаться и не грустить», – пишет она Потемкину. Или: «Не мучь меня несносным обхождением, не увидишь холодности».

В январе 1775 года двор переехал в Москву. Императрица много путешествовала по московским окрестностям. Ее неизменным спутником был Потемкин. Загородные прогулки были не только развлекательными, Екатерина искала место для строительства своей подмосковной резиденции. Коломенское – старинная усадьбы русских царей – устарело, удобств никаких. Хорошо бы где-нибудь рядом построить подмосковное Царское село.

Майским утром на конной прогулке с Потемкиным они попали в замечательное, романтическое место: систему прудов окаймляли живописные холмы, покрытые лесом. Потемкин сказал:

– Вот истинно царская земля.

– Но она кому-то принадлежит, – возразила Екатерина.

Потемкин разузнал, «истинно царская земля» принадлежала старому князю Кантемиру и называлась очень непоэтично – Черная грязь. Екатерина купила у князя его усадьбу. Место назвали Царицыно. Потемкин с присущей ему энергией за две недели построил здесь деревянный дворец из шести комнат. Здесь императрица и прожила два счастливых месяца со своим возлюбленным, сочетая работу государственную с весельем и развлечениями. Архитектором для строительства нового «Версаля» был призван по старой памяти Баженов.

Сам Баженов в это время, получив полную отставку от дворцового ансамбля в кремле, занимался другим строительством. Он готовился к празднику в честь заключения Кючук-Кайнарджийского мира. Теперь на Ходынском поле Баженов строил деревянные замки, дворцы, минареты, крепости, а также гавань. Все эти декоративные постройки носили название завоеванных городов: Керчь, Азов, Кабарда, крепость Кинбурн и т. д.

В годовщину мирного договора 10 июля 1775 года начался пышный праздник. Для Потемкина это был в буквальном смысле «звездный час». Он получил все мыслимые и немыслимые награды: орден св. Андрея, графское достоинство, усыпанную алмазами шпагу и 100 000рублей. Еще через год он имел «полный иконостас» на груди (и все хлопотами государыни): прусский орден Черного орла, польские ордена Белого орла и св. Станислава, датский орден Слона, шведский орден Серафима. Потемкин не прочь был заполучить также ордена Золотого руна, Святого духа и Голубой подвязки, но кавалерами двух первых орденов могли быть только католики, а орденом Подвязки награждались только англичане. В 1776 году Потемкин стал князем Священной Римской империи, Иосиф II не мог отказать Екатерине в этой просьбе.