Маркиз молча выбрался из салона, поднял капот… все проводавнутри были выдраны с мясом.

— Была тачка, — проговорил он со вздохом. — Атеперь — груда металлолома…

— Ну и что же теперь делать?

— Идти пешком, что же еще!

— Но я не могу! Я просто не в состоянии! У менясовершенно не осталось сил! Я не сделаю больше ни шагу, буду сидеть здесь доутра! — сообщила Лола и привалилась к спинке сиденья.

В эту секунду с той стороны, откуда они только что пришли,прогремел оглушительный взрыв. На месте больницы полыхнуло темно-багровоезарево.

— Ленечка, я согласна идти пешком, — воскликнулаЛола, выскочив из машины. — Только скорее пойдем отсюда!

Они продрались через кусты и через несколько минут выскочилина дорогу.

И едва не попали под колеса огромной грузовой фуры.

Тормоза грузовика истошно заскрипели, фура остановилась внескольких сантиметрах от Лени. Из кабины, матерясь и размахивая монтировкой,выскочил здоровенный мужик со сросшимися бровями на мрачном лице.

— Вам че, жить надоело? — проревел шофер,неотвратимо надвигаясь на Маркиза. — Вы че, совсем сдурели — под колесакидаться? Вам-то хорошо — в мешок и на кладбище, а мне из-за вас под суд идти!

— Федор! — воскликнул Маркиз. — Ты меня неузнал, что ли? Это же я, Леонид! А вот и Ольга моя!

— О! — Федор опустил монтировку и развелруки. — Здоров, Леонид! Извини, не признал! Перепугался, понимаешь…выскакиваете перед самой машиной…

— А мы тут, понимаешь, с одними повздорили, так они занами теперь по всему Кунтышеву гоняются… Ты сейчас куда едешь — не в Питер?Может, подбросишь?

— Ну, до самого-то Питера не довезу, а на полдорогисадитесь…

Спутники забрались в кабину, и через несколько минут фурауже мчалась по ночному шоссе.

Лола начала задремывать, а Маркиз настороженно поглядывал взеркало заднего вида.

— Слышь, Федя, — проговорил он через какое-товремя, — что-то мне вон та машина не нравится. Она за нами идет, какприклеенная!

— И правда! — Федор прибавил скорость, но фарыследовавшей сзади машины не удалились.

— Во, блин! — шофер покрутил головой. — Нуладно, это мы без проблем разрулим!

Он достал из бардачка мобильный телефон, потыкал толстымпальцем в кнопки и пробасил в трубку:

— Вован, тут за мной какие-то фраера увязались. Звякнимужикам, сыграем в русский хоккей!

Он убрал мобильник и снова сосредоточился на дороге.

Через несколько минут впереди показались задние огни ещеодной фуры. Федор помигал фарами, передний водитель ответил ему таким жесигналом.

Федор обозначил левый поворот и пошел на обгон.Преследовавшая их машина не отставала.

Когда фура Федора выехала на встречную полосу, Маркизувидел, что перед ними на шоссе едут не один, а два тяжелых грузовика. Федорприбавил скорость, но продолжал ехать по встречной. Когда их преследовательпоравнялся с передней фурой, та сдвинулась влево. Водитель легковушкизапаниковал, попытался вывернуться, но через минуту он был заблокирован тремягрузовиками. Он сигналил, что-то кричал в окно, но дальнобойщики знали своедело. Федор повернул руль вправо, вытесняя преследователя с дороги. Казалось,еще секунда — и столкновение неизбежно. Нервы водителя легковушки не выдержали,он вильнул вправо, вылетел на обочину… машина выскочила в капустное поле иперевернулась.

— Один-ноль! — удовлетворенно проговорилФедор. — Знаешь, у дальнобойщиков жизнь тяжелая, грузы возим дорогие, а надороге всякие шакалы караулят. Если бы не взаимовыручка, совсем бы худо было!

Через час Лола и Маркиз выбрались из фуры, поблагодарилиФедора и распрощались.

— Ты насчет Тамары не сомневайся! — напоследоксказал Леня. — Она баба хорошая и тебя любит!

Еще через полчаса ночной извозчик высадил их перед роднымподъездом.

— В ванну… сейчас же в ванну… — бормотала Лола,поднимаясь в лифте, — если я немедленно не приму ванну, я просто не знаю,что со мной будет!

— Хорошо, Лолочка! — Маркиз не сталспорить. — Прими ванну, а я пока посмотрю, что в этой папке, ради чего мытак рисковали и мучились…

— Ну уж нет! Я тоже хочу посмотреть!

Прежде чем раскрыть папку, Маркиз проникновенным взглядомуставился на холодильник, совсем как кот Аскольд. Однако Аскольд умел испускатьнекие флюиды, которые, отражаясь от холодильника, достигали чувствительногосердца хозяев, в результате Леня или Лола топали к холодильнику и вроде бы случайнодоставали из него что-нибудь вкусненькое. Но хотя Леня Маркиз и был чрезвычайноблизок со своим котом, некоторые вещи он все-таки делать не умел — ловить мышейк примеру или взглядом открывать холодильник. Не ел он также кошачьихконсервов, предпочитая горячую калорийную пищу.

— Есть хочется… — протянул Леня, глядя в сторону.

— Если ты думаешь, что после всего пережитого, я стануготовить… — угрожающим тоном завела Лола.

— Понял! Понял, душечка, понял! — Леня замахалруками. — Давай просто чаю попьем! Или пельмешек что ли…

Лола негодующе зашипела, пришлось Лене самому вывалить вкипяток пачку пельменей.

— Даже сметаны не купила! — горько сказал он,вылавливая всплывающие комки вумовкой.

— Да ты всю сметану вчера с запеканкойсъел! —вскипела Лола. — Продуктов не напасешься, все руки оттянула,пока сумки несла!

— Тихо-тихо, угомонись, соседей разбудишь! —Леняполил пельмени кетчупом и посыпал красным перцем.

Лола демонстративно достала из холодильника коробочкуобезжиренного творожка без сахара.

Спустя некоторое время они вдвоем сидели за столом, накотором лежала раскрытая папка из детской психоневрологической больницы.

«Куликова Алла, восемь лет, — прочитал Леня первуюзапись в папке. — Поступила с тяжелым психологическим шоком послеперенесенной трагедии. Девочка вместе с сестрой попала в горный обвал.Несколько часов находилась под камнями, с трудом выбралась. Ее сестра погибла.В результате детская психика в целях самосохранения заблокировала воспоминанияоб этом происшествии. Как следствие —острая клаустрофобия, периодическиеприступы неосознанного страха, глубокие обмороки, развитый комплекс вины.Назначено медикаментозное лечение, отвлекающая терапия…»

…Тем летом Аня и Аллочка вместе с матерью приехали к папе наметеостанцию. Они с мамой жили в большом городе, а папа работал где придется —только чтобы не жить рядом с семьей, такой уж у него был характер. Родителивстречались летом, да и то бесконечно выясняли отношения, а девочки,предоставленные самим себе, гуляли по окрестностям. Отец не велел им далекоотходить от дома, а особенно — подниматься в горы. Но дело было весной, ивокруг цвело столько удивительных цветов!