Подельники Крысы разоружили Судоркина и пропустили в комнату. Он включил свет, увидал в кресле Крысу:

— Давно ли хозяином себя здесь почувствовал? В темноте сидишь? Прячешься? От кого узнал, что я здесь? Кто продал? Где жвачка? — он имел в виду Воброву.

— Я же тебе сказал, она отдыхает.

— Пришил, что ли?

— Пока не за что. Если будет за что — пришью! Давай о деле!

Пройдя к свободному креслу, Судоркин тоже сел. Крыса негромко, но четко проговорил:

— Я не предлагал тебе сесть, Вольдемар! В гостях себя так не ведут! Ты совсем одичал! Забыл, что со мной надо разговаривать стоя?

— Ты кому это говоришь, дерьмо собачье? — яростно вскипел Вольдемар.

Крыса глянул на подручных. Те мигом выхватили Судоркина из кресла и поставили перед ним. Тот задохнулся от бессилия, но Крыса предварил:

— Не трепыхайся, Вольдемар, не трать время по пустякам! Начинай беседу!

Судоркин приглушил злость, зная, что никогда не простит Крысе такого унижения. Его выворачивало наизнанку от вида Крысиного лица. С каким удовольствием он втоптал бы его сейчас в асфальт. И втопчет, обязательно втопчет. Но сначала надо выкарабкаться отсюда живым. Теперь он полностью в руках Крысы. Жизнь повисла на волоске. А мозг нудно точила мысль: кто продал? Крыса проговорил:

— Не об этом сейчас думаешь, Вольдемар! — как будто он знал, о чем Судоркин сейчас думал. Впрочем, догадаться было несложно. Окажись он в таком же положении, тоже думал бы идентично. — Говори по делу.

— Хотел миром решить наши проблемы, — сказал Судоркин, смотря на кончик носа Крысы, — да вижу, ты не очень расположен к этому!

— А разве мир возможен между нами, Вольдемар? — негромко спросил Крыса. — Ты безумен! Ты пытаешься из моих рук вырвать то, что тебе не принадлежит!

— Но ведь и тебе тоже не принадлежит! — парировал Судоркин. — Это ты безумен, если думаешь, что все, что тебе хочется иметь, уже твое!

— Видишь, какие разногласия между нами? Мир невозможен, Вольдемар! Никто не хочет уступать. Только ствол способен разрешить эту проблему! И на этот раз это мой ствол, Вольдемар!

Насмешливый тон Крысы бесил Судоркина, втаптывал в грязь. Крыса явно хотел поставить его на колени. Это было немыслимо. Чтобы он умолял Крысу пощадить его. Никогда. У него язык не повернется просить Крысу. Тем более, он хорошо представлял, что может последовать за такими просьбами.

Не дождавшись ответа, Крыса заключил:

— Толковище окончено, Вольдемар.

Вдруг Судоркин представил, каким жалким он теперь выглядел, и все внутри взбунтовалось, глаза помутнели, губы раскрылись:

— Я начал, я и закончу! — бросил он и кинулся на Крысу.

Подручные того не успели схватить, и пальцы Вольдемара сдавили горло Крысе. Тот засипел.

Вольдемар ощутил беспомощность Крысы в своих руках, тело того наливалось свинцом, но не могло сопротивляться мертвой хватке сильных рук. В эти мгновения Вольдемар упивался властью над Крысой. Но длилось это недолго, ибо подельники Крысы оглоушили Вольдемара и оторвали руки от его горла.

Судоркин свалился на пол у ног Крысы.

Тот долго откашливался и хватал ртом воздух, приходя в себя.

Потом Вольдемара подняли, накинули наручники и вывели из квартиры.

Крыса прошел в спальню к Вобровой. Оксана сидела на кровати, ожидая своей участи. Рядом топтался подельник Крысы.

Она все слышала, и уверена была, что Судоркину не выбраться. На нем можно поставить крест. Не представляла, кто мог продать его. Хотя подозревала всех. Больше склонялась к Коромыслу и Зинке. Ведь Вольдемар именно им сегодня назначал встречу недалеко от ее дома. Нетрудно догадаться, где скрывался. Это, видимо, стало его роковой ошибкой. Хотя Коромысло ее не знает, а вот Зинка. Зинка, которой Судоркин доверял как себе. Больше некому.

— Вольдемар приказал долго жить! — сказал Крыса. — Тебе передавал, чтобы служила мне верой и правдой, как служила ему!

Его слова неприятно зацепили Оксану, хотя по ним стало ясно, что опасность для нее миновала. Она облегченно вздохнула и с чувством собственного достоинства, поправила Крысу:

— Я не служила ему, я работала с ним и спала.

Крыса поглядел на нее оценивающе:

— А мне будешь служить! — мгновение помолчал, еще раз окинул внимательным взглядом. — И может быть, тоже спать со мной! Голая ты, наверно, лучше, чем в таком паршивом прикиде! Но я пока этого не решил! Что скажешь? — Крыса ждал.

— Победителей не судят. — Воброва стала на ноги, сбросила с себя халат и подала вперед грудь, как бы подтверждая Крысе, что голая она действительно лучше.

— А ты умна, — Крыса выдавил из своего лица усмешку и вышел из спальни.

Когда послышался хлопок входной двери, Оксана тоже вышла из спальни. Для пущей уверенности, что в квартире больше никого не осталось, обошла ее всю, заглянула во все углы. Только после этого окончательно успокоилась, глубоко вдохнула и долго-долго не выдыхала воздух из себя. Затем проверила двери, закрыла на замок, выключила свет и легла спать.

В эту же ночь тело Судоркина с пулевым отверстием во лбу закидали землей где-то за городом.

Постельный режим у Корозова закончился. Он стал подниматься и передвигаться по палате, иногда выходил в коридор. Проведал Шехову. Та чувствовала себя хорошо. Ольга вышла на работу и стала появляться реже, но засиживалась возле него подолгу. В один из таких дней, когда Глеб с женой сидел за столом и она рассказывала ему о своем рабочем дне, в палату заглянул охранник и доложил о прежней посетительнице:

— Она уже была у тебя, — сказал он. — Воброва.

Корозов озадаченно развел руками, глядя на жену. Поднялся из-за стола, запахнул халат, пряча повязку на груди, прошел к окну. Ольга тоже встала со стула. У нее на лице не было недоумения, как у Глеба — ничего особенного, — говорили ее глаза, — ничего особенного.

— Зови, — сказал он охраннику, и тот вышел за дверь.

Как и прошлый раз, Воброва была в белом халате, застегнутом на все пуговицы, выглядела оживленной, слегка улыбалась всем сразу. На Ольгу уже смотрела, как на свою старую знакомую. Прежде чем поприветствовать Глеба, протянула набитый доверху пакет Ольге и проговорила ей:

— Не могу с пустыми руками. Больного нужно откармливать! — и когда Ольга приняла из ее рук пакет, посмотрела на Глеба. — Ну, вот, ты уже на ногах, Глеб. Я же говорила, что фрукты помогают выздоровлению. Я рада, что все обошлось.

— Да я и сам рад, Оксана, — сказал Корозов. Не понимая посещений Вобровой, он все больше находил их странными. Чувствовал себя не очень комфортно.

Но в поведении той трудно было заметить наигранность. Она поинтересовалась:

— Не нашли заказчика, Глеб? Кому ты помешал?