— Пой, птичка. Я всё запомню!

— Да укрепит Эльга твою память! — серьезно ответил моряк, и на это Джед ничего не сказал.

Потянулось томительное ожидание. Хаген лег на бок, притянул колени к подбородку; зрение постепенно возвращалось, но в хижине было так темно, что ему мало что удалось разглядеть. Физиономия Грейди изменилась: бывший матрос «Невесты ветра» сильно похудел, а взгляд у него сделался затравленный. Ощутив мимолетный страх, пересмешник возблагодарил Заступницу за то, что та наделила Эсме даром думать о своих ближних больше, чем о себе самой, иначе Грейди точно вспомнил бы седого незнакомца, который напоил его в ночь перед отплытием. Знать бы ещё, чье лицо он надел в забытьи…

Умберто то и дело ерзал, словно уж на сковородке. Пытался ослабить веревки? Джед молча посмеивался — после того, как Грейди опознал первого помощника, они перепроверили узлы и для гарантии завязали ещё несколько. Освободиться Умберто не смог бы и за тысячу лет.

«Ругаешь меня? — мысленно спросил напарника Хаген. — Зря. Можно сказать, конечно, что я приношу несчастья… но ты и сам хорош. Распустил хвост перед этой чумазой девицей, как будто она единственная женщина на острове. Оба мы сплоховали…»

Так, про себя разговаривая с Умберто, он лежал и ждал.

Ночь казалась бесконечной.

Трисса! Куда ты её спрятал?! Ответь мне!..

Пейтон Локк смотрит на племянника, укоризненно качая головой.

Трисса!..

Снаружи послышались шаги, но были они слишком легкими. Женщина? Кто-то поскребся в дверь, позвал: «Джед!» — и главарь поднялся, кряхтя.

— Ты тут последи, — приказал он Грейди. Тот смотрел снизу вверх, по-собачьи преданно. — Я скоро.

И вышел.

Хаген взглянул на Умберто: помощник капитана сидел, уронив голову на грудь, и выглядел спящим. «Проснись!» Оставалось лишь удивляться его самообладанию. «Да проснись же!» Хагену хотелось бы хоть щепотку капитанского умения — вот бы здорово было дернуть невидимую нить, и все дела. «Проснись, кому сказал!»

Умберто медленно поднял голову, их взгляды встретились.

— Эй, не разговаривать! — торопливо проговорил Грейди, но испугался он зря — они и не собирались разговаривать друг с другом. Умберто потянулся, словно сытый кот — и не заметишь сразу, что руки связаны, — и сказал добродушно, по-приятельски:

— Что, несладко тебе пришлось?

Бывший матрос «Невесты ветра» недоверчиво взглянул на первого помощника, нахмурился. Нехотя ответил:

— Да уж… а ты как думал? Если бы не хозяин, я бы подох давно… без гроша в кармане, да в чужом порту, где каждая собака знает, что ты проспал отплытие…

Умберто кивнул, безмолвно соглашаясь: «Так я и думал». Даже не взглянул на Хагена, будто не было того вечера в большой каюте «Невесты ветра», когда он говорил то же самое. Пересмешник попытался отстраниться от их разговора, но не тут-то было.

— И как же тебя угораздило? — участливо спросил Умберто.

— Веришь, не знаю. Как будто околдовал кто-то… все ведь пили, и ты тоже? Но только я уснул, как будто умер!

Хаген закрыл глаза. Что прозвучит дальше? История о том, как седой сын кракена напоил беднягу-матроса сонным зельем?..

— Умберто, скажи мне! — Грейди вдруг подсел ближе к моряку. — Отчего капитан не созывает всех перед отплытием? Ему же это ничего не стоит — рявкнуть на матросов разок, и все дела. Прибегут, да что там — приползут! Отчего он так не делает, а? Я бы успел… я бы пришел… обязательно пришел…

Он говорил сбивчиво, дрожащим голосом, в котором не осталось и следа былой наглости. Хаген слушал — и не слышал, точнее, заставил себя не услышать.

Рывком подняться на колени.

Джед хорошо затянул узлы…

Одно движение — и веревки падают на пол.

…но он рассчитал их на человека, а не на магуса.

И всего один удар — больше не понадобится.

— Ух ты! — только и сказал Умберто, когда Грейди рухнул на землю, как подкошенный. На лице бывшего матроса застыло удивление. — Как красиво. Убил?

— Оглушил, — проворчал Хаген, хотя усмешка на лице моряка говорила яснее ясного — ответа не требуется. — Повернись, я развяжу…

Нож у него забрали, а веревки Умберто были затянуты крепко; магус разодрал пальцы в кровь, пока освобождал товарища. Запястья болели нещадно: всё-таки в последний раз ему приходилось проделывать этот трюк уже достаточно давно. Когда руки Умберто оказались свободны, он оттолкнул Хагена и узлы на ногах распутал сам, быстро и легко. Заметив, что пересмешник нахмурился, моряк прошептал с улыбкой:

— Вернемся — научу.

В этот миг снаружи раздался голос Джеда — не то он услышал странный шум, не то просто проверял: «Эй, что там у тебя?»

— Всё в порядке! — ответил Хаген голосом Грейди, даже не успев сообразить, что делает. — Всё хорошо!

Умберто дернул его за рукав, словно предупреждая: «Не перестарайся!» — однако встревожился он зря. Послышался женский смех, Джед произнес что-то невразумительное, и вскоре беглецы уже осторожно пробирались к побережью, прячась за невысокими кустами. Близился рассвет, но пока что тьма им помогала, да и судьба сменила гнев на милость — ни один камень не сдвинулся с места у них под ногами, выдав предательским шорохом, ни одну ночную птицу они не спугнули.

Лодка нетерпеливо танцевала на волнах.

«Быстрее! — шепнул Умберто и потащил товарища за собой. — Надо сматываться отсюда, пока не появился их хозяин, кем бы он ни был!» И он как в воду глядел: стоило им, мокрым и измученным, взобраться на борт, как из-за мыса показался фрегат — темная громада парусов на фоне светлеющего неба. Хаген почувствовал, что дрожит.

Лодка понеслась, будто за ней погнался сам Великий шторм, но…

— Д-догонят! — заикаясь, сказал оборотень. Умберто его услышал не сразу. Моряк посмотрел за корму лишь раз и страха не выказал; всё его внимание захватило море прямо по курсу, хотя там, на взгляд пересмешника, не было ничего интересного. — Догонят ведь!

Конечно, неизвестный фрегат не смог бы преследовать их по мелководью, да только лодка и сама не приближалась к берегу — слишком много там было отмелей и рифов. Маленькая и верткая, она не рисковала застрять, но скорости это ей не прибавляло. Всё просто, понял Хаген: их заставят свернуть с большой глубины в этот лабиринт подводных скал, а потом преследователи выпустят собственные лодки — и все дела. Силы покинули пересмешника; он съежился на корме и приготовился к смерти.

Какая разница, что потом за него страшно отомстят?..

— Эй, выше нос! — негромко позвал Умберто. — Нас пока что не поймали.

— Пока что, ты сам сказал… — начал магус и осекся. — Погоди-ка. Мне показалось, или ты меня помиловал и больше не хочешь сбросить в воду с камнем на шее?