Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы их выбросите?
— Нет.
— А что вы с ними сделаете?
— Оставлю себе.
— Зачем?
— А зачем они были вам?
— Оливер…
— Да.
— Скажите, вы очень…
— Что очень?
— Так, ничего.
Затем мы оба смотрим в окно башни, и у меня ноет сердце, и я говорю себе, что я идиот, идиот, окаянный идиот, что мне следует держаться Геральдины или найти себе еще кого-нибудь и оставить в покое эту Верену Лорд.
Я вижу маленькие деревушки, старые крепости, крестьянские усадьбы, черных и светло-коричневых пятнистых коров, вижу железнодорожные поезда с громкими свистками, быстро исчезающие в дымке. Я вижу Бад Хомбург, Бад Наухайм и Франкфурт. Все это видит и Верена. Вот так мы и стоим рядом, наверное, минуты три, и оба молчим. Вдруг я чувствую, как ее левая рука ищет мою правую руку. Я стесняюсь, потому что от волнения у меня вспотели ладони, но когда она вплетает свои пальцы в мои, я замечаю, что с ней то же самое. Ее рука тоже влажная.
Все, что я сейчас опишу, мы говорили, не взглянув друг на друга ни единого раза. Мы все время смотрели в стенной проем поверх верхушек деревьев на поезда, на коров, на замки и деревни.
— Как вам удалось найти браслет?
— Его украла одна девушка. Маленький мальчик все видел и сказал мне ее имя.
— Она хорошенькая?
— Нет. (Легкий вопрос.)
— А как вы забрали браслет.
— Эта девушка учится в моем классе. Во время занятий я сбегал в виллу, где она живет, зашел к ней в комнату и забрал браслет.
— Она уже заметила это?
— Нет. (Вопрос еще легче.)
— У вас весь воротник в губной помаде.
— Значит, мне нужно сменить рубашку перед послеобеденными занятиями. Спасибо, что сказали.
— А вам спасибо за браслет.
— Могли бы мы здесь снова встретиться?
Ответа нет.
— Каждый день между двумя и четырьмя я свободен. Конечно, я могу прийти и в любое другое время — просто убежать.
Ответа нет.
— Я вам задал вопрос, мадам.
— Я слышала.
— Так что?
Молчание.
— Я вам помог, не так ли? Так помогите и вы мне. Пожалуйста!
— Помочь? Я? Вам?
— Помочь. Вы. Мне. Точно так.
— Тем, что мы будем встречаться?
— Да, только встречаться. Больше ничего. Смотреть отсюда вниз. Говорить друг с другом. Стоять рядом, как сейчас вот.
Она отпускает мою руку.
— Вам двадцать один. Мне тридцать три. Я на двенадцать лет старше вас!
— Для меня это неважно.
— Я замужем.
— Для меня это тоже неважно. Кроме того, вы несчастливы в браке.
— У меня ребенок.
— Я люблю детей.
— У меня любовник.
— Это тоже не имеет значения. (Ложь.)
— До него у меня был другой.
— Наверняка у вас их было много. Но это абсолютно неважно. Верена, почему только мы не познакомились на пару лет раньше?
С этого момента и до конца разговора мы смотрим друг на друга. Мы говорим спокойно и тихо. Поднимается легкий ветер, шумят деревья.
— Это было бы безумием, — говорит она.
— Что именно?
— Если бы мы здесь встречались.
— Клянусь, я ничего не сделаю вам. Я хочу только глядеть на вас, говорить с вами. Вчера на автостраде не было ли у вас ощущения, что мы будем хорошо понимать друг друга? Не в постели — я не это имею в виду. Я имею в виду наши взгляды, наши мысли. Не было ли у вас ощущения, что мы очень схожи? Очень-очень схожи?
— Да… Вы точно такой же испорченный, заблудший и одинокий, как и я.
Вдалеке свистит локомотив. Солнечные лучи теперь падают сквозь стенной проем на Веренино платье. Цветы на нем светятся, словно живые.
— Вы переспали с той девушкой, которая стащила браслет?
— Да.
— Но не из любви?
— Ей-богу, не из любви.
— Мне это знакомо. Ах, как хорошо мне это знакомо!
Бог мой, как она говорит. Как держится. Ее походка. Каждое движение. В этой женщине есть тайна. Она не желает сказать, какого она роду-племени. Она сама себя чернит, уничижительно говорит о себе. Все это притворство и ложь.
Кто же ты, Верена?
Куда завела тебя твоя судьба?
Почему ты обвешиваешься украшениями? Почему ты трясешься при одной лишь мысли, что окажешься, вновь окажешься в нищете, и вопреки этому подвергаешь себя опасности, обманывая своего мужа?
Почему?
Я никогда тебя об этом больше не спрошу. Может быть, ты об этом расскажешь мне когда-нибудь сама…
— Так мы будем здесь встречаться и говорить друг с другом?
— При одном условии.
— Каком?
— Что вы мне вернете веронал.
— Никогда. Если таково условие, то лучше ничего не надо.
— Я не собираюсь вернуть себе эти таблетки. Я хочу, чтобы их у вас не было.
— А я не хочу, чтобы они были у вас!
— Тогда давайте уничтожим их. Прямо сейчас. У меня на глазах. Я должна это видеть.
— Как же я их уничтожу?
— Может быть, они горят.
У меня с собой оказываются спички. Я медлю прежде чем поджечь первую таблетку, мне так хотелось оставить веронал себе.
Коробочка горит ярким пламенем, сами таблетки только обугливаются и рассыпаются. Обгоревшие остатки я бросаю на пол. Верена топчет их ногой до тех пор, пока все не растоптала в порошок и не растерла по полу.
После этого мы глядим друг на друга.
— Если подумать, что из-за этого вы спали с аптекарем, — говорю я.
— Если подумать, что никто из нас двоих уже не может больше этим отравиться, — говорит она.
— А если подумать, что я выполнил ваше условие, то когда мы увидимся? Завтра?
— Нет.
— Послезавтра?
— Послезавтра тоже нет.
— Когда же тогда?
— В ближайшие несколько дней ничего не выйдет.
— Почему?
— Потому что я беременна, — говорит она. — Я ж вам говорила, что вы и представить себе не можете моего положения, всех моих трудностей. Ничего вы обо мне не знаете! Абсолютно ничего!
— Вы беременны?