У дверей его встретил Адам.

– Рад видеть вас дома, капитан, – сказал он, взяв из рук Роберта сумку. – Вам необходимо поесть и что-нибудь выпить.

– И помыться. Пожалуйста, принеси горячей воды. Есть сообщения?

– Несколько записок от миссис Хантли, сэр. Она хочет знать, где вы. Заходил сэр Эдуард, но он не оставил записки – сказал, что дело терпит. А вот мистер Нортон велел вам передать, что вы ему очень нужны.

– Он сказал зачем?

– Нет, сэр. Сказал только, что почти все вечера проводит в Уайтсе.

– В таком случае ужин мне не подавай. Я поем в клубе. Приготовь бордовый фрак, серые брюки, свежую рубашку и галстук.

Спустя час Роберт приближался к клубу, недоумевая, что понадобилось от него Дезмонду. Он быстро поднялся по ступеням и сразу пошел в комнату для игры в карты, где ожидал встретить друга. Его радушно приветствовали знакомые, но Дезмонда среди них не было.

– Кто-нибудь видел Нортона? – спросил Роберт.

– Полагаю, он в библиотеке, – откликнулся один из игроков.

Дезмонд сидел в глубоком кресле с подголовником, держа в одной руке бокал с бренди. У него на коленях лежала раскрытая рукопись, которую он читал при свете масляной лампы, стоящей рядом на столике. В комнате никого больше не было. Он поднял голову, когда тень Роберта упала на рукопись.

– О, Роб, вот и ты.

– Как видишь. – Роберт не стал звать лакея, а сам налил себе рюмку коньяку, взяв бутылку с буфета. Сев в кресло напротив Дезмонда, он спросил: – Что стряслось? Ты сказал моему камердинеру, что дело срочное.

– Да. Я чертовски озабочен. – Дезмонд явно был в замешательстве. – Это касается мисс Хантли.

– Беллы? – Роберт подался вперед. – Что с ней? Выкладывай.

– До тебя дошли слухи?

– Ты имеешь в виду наследство и то, что я искатель богатых невест? На это не стоит обращать внимания. Я так и сказал Белле. – Роберт помолчал, а потом спросил: – Надеюсь, ты обо мне так не думаешь?

– Мне такое и в голову не могло прийти, – ответил Дезмонд. – Но я не об этом. Ты знаешь, что говорят помимо того, что граф тронулся?

– Нет.

– Что Белла вовсе не внучка его, а дочь… дитя любви, и он пытается всучить ее тому из внучатых племянников, который достаточно жаден, чтобы не придавать этому значения.

Роберта охватили ужас и ярость.

– Какая наглая ложь! Я вызову на дуэль любого, кто осмелится повторить это мне.

– Ты уверен, что это неправда?

– Конечно, неправда. Я знаю Беллу с младенчества.

– Не совсем так. Я спрашивал у твоего брата, и он мне сказал, что в первый раз вы приехали в Уэстмер на похороны графини, а Белле тогда было около двух лет.

– Ты говорил об этом с моим братом?

– Да. А почему я не мог спросить его? Тебя нигде не было. Какая разница?

– Никакой. Мы оба знаем Беллу всю ее жизнь – она выросла в Уэстмере. Неужели ты думаешь, что графиня отнеслась бы сочувственно к подобному вопиющему поведению? Да эти болтуны просто ненормальные.

– Но зачем им говорить такое, если в этом нет ни крупицы истины?

– Не знаю. Ах нет, знаю. Все это исходит от Луи. Робер не может заставить своих адвокатов доказать, что граф сошел с ума, и поэтому придумал новый способ, чтобы оклеветать его и лишить Беллу наследства. – Роберт проглотил остатки коньяка и встал. – Я заставлю его взять свои слова обратно. Если он этого не сделает, живого места на нем не оставлю.

– Сядь, Роб. Я еще не закончил.

– Что еще? – Роберт опустился в кресло.

– Я же сказал, что я в замешательстве.

– Ты так сказал, но это ведь не твои трудности.

– Не мои. Но как мне быть вот с этим? – Он похлопал по рукописи у себя на коленях. – Это – роман мисс Хантли. Она мне его прислала. Она тебе говорила, о чем он?

– Нет, просто сказала, что это роман. Я решил, что наподобие тех, что пишет мисс Остен.

Дезмонд криво усмехнулся.

– Не совсем. Не думаю, что мисс Остен стала бы столь открыто писать о незаконнорожденности, а если бы и стала, то уж точно не сделала бы свою героиню побочным ребенком.

– Белла это написала? – изумился Роберт. Ну и ну! Ему еще предстоит познакомиться с тайнами мисс Изабеллы Хантли.

– Да, написала. И сделала это чрезвычайно умело. Книга, несомненно, будет иметь огромный успех.

– Ты собираешься ее напечатать?

– Если бы я был беспринципен, то безусловно напечатал бы. И я, и она обогатились бы. Но я не способен на это. У меня такое впечатление, что она знает об этих слухах и намеренно их подтверждает.

– Не могу этому поверить.

– Прочитай сам. – Дезмонд сложил страницы, завязал рукопись ленточкой и передал Роберту. – Потом скажешь, что мне делать.

Придя домой, Роберт отослал Адама, запер дверь в спальню и уселся читать. Забрезжил рассвет, а он все еще читал. Дезмонд оказался прав – все могло произойти именно так. Верила ли сама Белла в это? Ох, бедняжка моя ненаглядная, пробормотал он, перевернув последнюю страницу. Он должен пойти к ней и сказать, что он уверен: в сплетнях нет ни доли правды. А даже если бы и были, то ему все равно. Он любит ее такой, какая она есть, без всякого наследства. Он должен заставить ее поверить ему. А как поступить с Луи?

Сразу же после завтрака Роберт направился в Бландингз-Хаус, чтобы поговорить с Эдуардом. Брат был один в столовой – пил кофе с гренками. Он сделал знак Роберту сесть и велел лакею поставить еще прибор.

– Мне не надо, – отказался Роберт. – Я уже позавтракал.

– Где ты был последние недели?

– Ездил по окрестностям. Ты намекнул мне, чтобы я удалился, и я, как дурак, выполнил твою просьбу. Вчера вечером я увиделся с Дезмондом Нортоном…

– Значит, тебе известно об этой книге? – Да.

– Наследство Уэстмера предстает совсем в другом свете, как ты считаешь? Если Белла дитя любви старика…

– Господи! Ты этому веришь? Это же непристойно.

– Роберт, подумай хорошенько. Белле было два или три года, когда мы впервые ее увидели. Так называемый отец не испытывал к ней ни малейшей привязанности. Это неудивительно, если она не его дочь, а внебрачный ребенок его отца. И как только старику удалось уговорить сына притвориться, что Белла – его дочь?! Наверное, чтобы облегчить горе графини.

Роберт не верил своим ушам. Его родной брат согласился с этим вымыслом? Это чудовищно.

– Я этому не верю. В книге все придумано.

– Да? Тогда откуда же появились слухи? Сами по себе они не могли возникнуть.

– Их распустил Луи, чтобы опорочить графа и повысить свои шансы на получение наследства.