— Господь всемогущий, в жизни не видывала такого огромного дома! — воскликнула Алетия.

— О да! Прекрасный памятник архитектуры, — согласился сквайр.

— Никогда в своей жизни, — сказала я, — я не встречала места, где красота природы столь замечательно сочеталась бы с рукотворными творениями.

Наблюдения мистера Мортона, которые я повторять не стану, оказались несколько более многословными.

Мы спустились в долину, проехали по мосту и приблизились к главному входу, где попросили разрешения осмотреть дом. Нас пригласили в вестибюль, куда, после краткого ожидания, вышла домоправительница. То была седовласая респектабельная особа безукоризненного вида, которая встретила нас весьма приветливо и без малейший чванливости.

— Прошу оказать любезность последовать за мной, — сказала она.

Сама мысль, что я стою в доме мистера Эшфорда и что это, несомненно, весьма богатый дом, заставила меня задрожать от волнения, вызванного смятением и болью. Когда мы прошли по северному коридору в большой, роскошно декорированный зал, у меня перехватило дыхание от изумления. Замысловатая мраморная мозаика покрывала пол, изысканные фрески украшали высокие стены и потолок. Длинная мраморная лестница с золочеными перилами, застеленная красным ковром, вела в жилые комнаты наверху.

Неожиданно мне в голову пришла мысль, и я застыла как вкопанная, почти не сознавая, что домоправительница начала рассказ.

«Этот дом, — думала я с возбуждением, — именно такой, в каком должен жить мистер Дарси!»

Разумеется, я имела в виду «Первые впечатления», где несколько раз упоминала поместье Дарси, Истем-парк, в Кенте. Он пригласил туда Элизабет, когда она навешала тетушку и дядюшку Гардинеров. Я описала приятный дом, приличествующий статусу своего владельца, — так, по крайней мере, мне казалось раньше. Но теперь я видела, что ошибалась.

«Мистеру Дарси вообще не следует жить в графстве Кент, — размышляла я, бурно радуясь, что приехала сюда, — Он обязан обитать в Дербишире, и его богатое поместье ни в коем случае не должно носить такое скучное и прозаичное название, как Истем-парк. Я назову его… я назову его…» Я бросила взгляд на герб Эшфордов над арочным дверным проемом, мраморный с золотой надписью: «Пембрук-холл, 1626 г.» — и улыбнулась. «Я назову его Пемберли».[39]

— Сэр Реджинальд Эшфорд построил этот дом в тысяча шестьсот двадцать шестом году…

Голос домоправительницы ворвался в мои мысли. С сердцем, продолжающим колотиться от возбуждения и вдохновения, я поспешила присоединиться к своим спутникам и проводнице, которая повела нас вверх по лестнице. Глаза мои наслаждались прекрасным зрелищем, и я была преисполнена решимости запомнить все детали, чтобы впоследствии их записать.

— Он нашел проект столь прекрасным, — продолжала домоправительница, — что не прекращал строительства еще тридцать пять лет, до самой своей смерти. Каждое последующее поколение вносило изменения и улучшения, пока не появился тот чудесный дом, который вы видите сегодня. Когда моя госпожа Джорджиана Эшфорд была жива, дом день и ночь заполняли друзья и родственники, поскольку они с моим господином любили развлечения. Именно она пожелала, чтобы дом всегда оставался открытым для осмотра, круглый год.

Мы шли через анфиладу роскошных, величественных комнат, чьи высокие стены и потолки покрывали фрески и замысловатая резьба. Была там и гигантская библиотека, уставленная книгами от пола до потолка, и прекрасная мраморная часовня, и просторная столовая, и прелестная музыкальная комната, и череда милых спален. Обстановка каждой комнаты соответствовала богатству своего владельца, однако не казалась ни излишне броской, ни бессмысленно вычурной.

«Она отражает, — подумала я, — исключительно утонченный вкус».

— Мой господин сэр Томас Эшфорд, — объяснила домоправительница, — нанял талантливого архитектора, чтобы построить длинное северное крыло, и посвятил жизнь собиранию всевозможных предметов, способных у красить дом. Он приобрел две полные библиотеки, множество картин и скульптур, не говоря уже обо всем остальном.

Она остановилась у высокого окна, выходившего на бескрайние сады внизу.

— Покойная леди Эшфорд, — добавила она, — так любила журчание воды, что господин построил для нее фонтаны, каскад и длинный канал, которые вы видите там.

— Какая красота! Какая пышность! Какое зрелище! — вскричал мистер Мортон. — Полагаю, это стоило целое состояние.

— Сэр Томас никогда не скупился, когда дело касалось желаний его жены, поскольку преданно любил ее. — Домоправительница печально покачала головой. — Конечно, ее уход стал для него жестоким ударом. Он так и не оправился с тех пор.

Как бы я ни была поражена открывшимся мне великолепием, ко мне пришло твердое осознание: мистер Эшфорд однажды унаследует все это. Теперь я поняла, что любое будущее с этим джентльменом существовало лишь в моем воображении. Неважно, что он, вероятно, восхищался мной какое-то время. Совершенно ясно, почему он предпочел видеть своей нареченной Изабеллу. Богатство и положение семьи вынуждают его жениться на женщине своего круга, а не на дочери священника без денег и связей. Это, однако, никоим образом не оправдывало поведения мистера Эшфорда: он должен был объявить мне о своей помолвке. И все же меня больше не унижал его выбор.

Домоправительница меж тем провела нас в галерею северного крыла, где с картин на посетителей глядела череда богатых людей в изысканных старомодных одеждах. Я шла, высматривая единственное лицо со знакомыми чертами. И наконец нашла его — большой портрет на видном месте, поразивший меня удивительным сходством с мистером Эшфордом. Когда я узнала его живые, умные глаза и знакомую искреннюю улыбку, то ощутила укол печали и смущения и к тому же непрошеную приязнь, ведь на полотне была запечатлена та самая улыбка, которую я иногда видела на его лице, когда он смотрел на меня.

— А это мой хозяин сэр Томас Эшфорд и его семейство, — сообщила домоправительница, указывая на соседний портрет красивого седовласого джентльмена, который походил на мистера Эшфорда, но был, несомненно, на четверть века его старше.

Следующая картина изображала весьма изысканную красавицу с волосами цвета воронова крыла, за ней шла хорошенькая юная леди в чудесном платье и со скромным личиком.

— Это его жена Джорджиана, упокой, Господи, ее душу. А это их дочь София, что за восхитительное, дружелюбное создание! А это сын и наследник, прекрасный человек, мистер Фредерик Эшфорд.

Алетия присоединилась ко мне в старательном изучении портрета мистера Эшфорда.

— Какой красивый мужчина, — сказала она.

— И добрый, — добавила домоправительница. — Не то что теперешние беспутные молодые люди, которые думают только о себе.