Андрей мог бы еще долго распинаться, пытаясь втолковать аборигенам очевидные для него самого вещи, но он вовремя заметил, что лейтенант больше его не слушает, целиком сосредоточившись на разглядывании чернокожих спутников белого офицера. Два автоматчика же вообще не проявляли никакого интереса к беседе, похоже, не понимая ни слова из произнесенного.

— Из какой страны приехал ты? — осведомился у Реми лейтенант, панибратски ткнув капитана автоматным стволом в щеку.

— Нигерия, — еле выдавил из враз пересохшего горла посеревший лицом Реми.

Он уже видел, как искра вялого интереса медленно затухает в глазах Нкуда и понимал, что вопрос задан просто для проформы, что африканский офицер, даже если он представитель ООН вовсе не так ценен в качестве заложника, как белый, а потому нет никакого смысла с ним возиться.

— Нигерия, эта страна рабов. Там, даже после обретения независимости жители продолжают лизать белые задницы и жить по указке тех, кто их угнетал много лет, — Жано говорил медленно и размеренно, без малейших эмоций, будто декламируя хорошо заученный текст. — Я правильно говорю?

— Но… — попытался было что-то возразить Реми, беспомощно разводя руками.

— Я… Правильно… Говорю? — четко отделяя слова прокричал прямо ему в лицо лейтенант.

Капитан обреченно кивнул головой не в силах произнести ни слова.

— Вот видишь, — торжествующе подвел итог лейтенант. — Выходит, что вы, нигерийцы, позор черной расы. Самое обычное говно на ее ботинках. А говно принято счищать со своих подошв, чтобы оно не воняло.

По опасно зазвеневшему голосу Жано, по скользнувшим в нем надрывным истеричным ноткам, Андрей заранее понял, что сейчас должно произойти. К сожалению, он ничем не мог помочь напарнику, судьба того была сейчас в руках лейтенанта Нкудов и тот, судя по всему, уже знал, как ей распорядиться. Потому Андрей просто ждал, ждал, инстинктивно втянув голову в плечи и сжавшись, сгорбившись затекшими плечами. Однако, выстрел за спиной лопнул все-таки внезапно, заставив невольно вздрогнуть всем телом. Всего один автоматный выстрел, колокольным звоном отдавшийся в ушах, долетевший сквозь него полувсхлип, полувскрик переводчика и тяжелое грузное тело, ткнувшееся в спинку сиденья. Обернуться назад Андрей не посмел, да и на что там было смотреть, и так все ясно.

Жано улыбался. Улыбался счастливой детской улыбкой, искренне радуясь происшедшему.

— Ну а ты? — обратился он к переводчику. — Ты, наверное, местный? Я прав?

Испуганно жавшийся к противоположной двери Вогано быстро-быстро закивал головой.

— Откуда ты? Где родился? — продолжал допрос лейтенант.

Голос его звучал мягко и участливо, почти ласково, и если бы не сползший с сидения на пол труп нигерийского капитана, можно было подумать, что он искренне сочувствует ООНовцам и старается приложить все силы, чтобы разрешить вдруг возникшее досадное недоразумение.

— Кисангани, — выдохнул переводчик, стараясь не встречаться взглядом с лучащимися веселым смехом глазами убийцы.

— О! — обрадовался тот. — Я знаю Кисангани. Это очень большой и красивый город, я часто бывал там. Очень хороший город и люди живут там очень хорошие, правда?

Вогано усиленно закивал головой, готовый сейчас подтвердить что угодно.

— Да, — мечтательно продолжал лейтенант. — Хороший город, хорошие черные люди, большие дома, широкие улицы, много машин…

Вогано продолжал кивать как заведенный после каждого его слова.

— Очень хорошие люди живут в Кисангани, красивые, гордые… Вот жаль только, что среди них попадаются такие мрази, которые готовы за деньги продавать своих черных братьев белым угнетателям…

Голос Жано вновь зазвенел опасным, не обещающим ничего хорошего надрывом.

— Но ничего, — продолжал он, судорожно сглотнув. — Мы ведь можем это легко исправить. Всего лишь одно легкое движение пальца, и одним черным ублюдком из Кисангани станет меньше в этой стране… Это ведь так просто…

Договорить ему не дал дикий не то крик, не то взвизг переводчика. Почувствовав за спиной стремительную возню, Андрей резко обернулся, готовый броситься на помощь Вогано, но тут же получил болезненный удар автоматным прикладом по шее, бросивший его лицом в кожаный подголовник. Когда он вновь смог что-то видеть и адекватно воспринимать действительность, на заднем сиденье никого уже не было. Вогано несся по дороге, закладывая на бегу немыслимые петли и виражи, тонко по-заячьи вереща, кидаясь из стороны в сторону. Оба автоматчика покатывались со смеху показывая ему вслед пальцами, а Жано, довольно ухмыляясь, вел вслед за бегущим ствол автомата весь слившись воедино с прицелом. «Почему он бежит по дороге, — в тупом недоумении подумал Андрей, осторожно ощупывая ноющую после удара шею. — Ведь сейчас он отличная мишень, а сверни в джунгли, и поминай, как звали, уже в трех метрах ни хрена не увидишь». Однако обезумевшему переводчику сейчас, похоже, было не до тактических соображений, страх смерти, вытолкнувший его на дорогу, настойчиво диктовал разуму свою волю, принуждая просто бежать как можно быстрее и дальше от желающих убить его людей.

Первый выстрел ударил, когда Вогано был уже метрах в двадцати от джипа. Пуля злобно взыкнув в воздухе взрыла дорожную пыль под ногами беглеца, лишь придав ему дополнительной энергии. Будто пришпоренная лошадь, Вогано гигантским прыжком вперед преодолел широкую выбоину на дороге, вызвав очередной приступ смеха у нкудов. Жано тоже едва заметно улыбнулся и вновь тщательно прицелился. Тем временем переводчик, похоже, сообразил, что на ровной хорошо просматриваемой дороге спасения ему не видать и метнулся вправо, стараясь проскочить к спасительным зарослям. Тут же пуля Жано срезала прямо перед его лицом покрытую длинными острыми листьями ветку, заставив шарахнуться обратно на дорогу. Спустя секунду несчастный попытался нырнуть в нависающий над дорогой слева куст, и вновь пуля выбила фонтанчик пыли у него из-под ног, заставляя вернуться на середину разбитой грунтовки.

«Да эта сволочь просто забавляется! — сообразил, наконец, Андрей. — Просто играет с беспомощной жертвой, как кошка с мышкой! Вот почему так беззаботно ржут оба автоматчика, даже не пытаясь тоже вести огонь. Они абсолютно уверены, что беглец никуда не денется от их командира». Он внимательно вгляделся в лицо лейтенанта и разглядел в складках его плотно сжатых губ неприкрытую ехидную усмешку. Тем временем расстояние между машиной и бегущим переводчиком все увеличивалось, а насколько знал Андрей, АКСУ особой точностью не отличался и даже умелый стрелок не смог бы вести из него прицельный огонь на большой дальности. Еще несколько секунд и Вогано будет спасен, а заигравшийся в крутизну нкуд останется с носом. Видимо такая же мысль пришла и в голову лейтенанту, потому как он внезапно прекратил улыбаться и, посерьезнев лицом, тщательно прицелился, готовясь одним последним выстрелом поставить точку в явно затянувшейся комедии. Палец на спусковом крючке плавно пополз назад, выбирая свободный ход.

И тогда Андрей неожиданно даже для себя глубоко вздохнул, собираясь с духом, будто перед прыжком в ледяную воду и, резко распрямившись на сиденье, плечом подбил локоть нкуда, одновременно вцепившись ему в ворот и заваливая худое жилистое тело на себя, вниз. Выстрел грохнул над самым ухом, кисло ударило в нос пороховой гарью, негодующе вскрикнул лейтенант, пытаясь вырваться из цепко держащих его рук. Но Андрей не ослаблял хватки, стараясь прижаться как можно ближе к остро пахнущей потом груди нкуда, чтобы не дать тому возможности размахнуться для удара. Драгоценные секунды шли одна за одной, растягиваясь, будто вязкая смола, неимоверно долгие, но спасительные для бегущего по дороге переводчика, Андрей твердо намеревался выиграть как можно больше этих мгновений, незаметно несущихся мимо в обычной жизни и таких плотных, насыщенных мыслями и переживаниями сейчас, и у него получилось. Он продержался долго, почти десять секунд, дав беглецу целых сорок метров жизни, продержался ровно до тех пор, пока вышедший из удивленного оцепенения автоматчик не подскочил к машине, опуская на голову напавшего на офицера белого, выщербленный с давно облупившимся лаком приклад. Самого удара Андрей даже не почувствовал, просто что-то стремительно мелькнуло над ним, заслоняя безбрежную небесную синь, а потом он разом погрузился во тьму, будто нкуд повернул невидимый рубильник, отключая свет окружающего мира и саму питавшую его тело жизнь.