— Что вы имеете в виду? — спросил Федор. — Ведь если я возьму мечом добычу или если меня заметит и поставит на высокий пост правитель, то вся моя плата — это отвага в битве и честная служба. Неужели вы не готовы сделать всего этого? Вы — человек, который в одиночку вышел против полусотни! Вы великий воин и заслуживаете многого. И ведь в Петербурге вы жили в роскошном доме, пользовались уважением при дворе. Неужели вам все это не нравилось?

— Нравилось, конечно, — засмеялся Басов. — Но при этом мне не приходилось грабить честных людей и служить подонкам.

— Но не все же правители такие, как царь Иван. А военная добыча…

— Представь себе, — перебил Басов, — живет на берегу Карибского моря семья испанского торговца, перебравшегося туда в поисках лучшей жизни. Дом его грабят англичане — законная военная добыча, так сказать. Торговец-то здесь при чем, если правители чего-то не поделили? Тот же грабеж, лишь прикрытый для самооправдания рассуждениями о военной необходимости.

— Так делают все, — пожал плечами юноша.

— А своя голова у тебя на плечах есть? — осведомился Басов. — Жила твоя семья в своей вотчине, владела землями, торговала хлебом. Отец служил царю. Потом попал в опалу — при дворе дело обычное; чтобы выжить, там надо участвовать в политической игре. И кто-то неизбежно проигрывает. Ставки высоки, и проигравший часто теряет жизнь. Но при чем здесь твоя семья? Однако вотчину разграбили, родичей побили, а землю отдали тем, кто люб Ивану… пока. Вот ты и оказался, друг мой, в положении того испанца, которого ни за что ни про что ограбил и погубил английский корсар. И еще поклялся отомстить обидчику, хотя тот всего лишь добросовестно исполнял приказ. Скажешь, он не виноват? Виноват, и еще как. За свои поступки каждый сам в ответе. Только знаешь, что будет сейчас на Москве? Родня обидчика твоего, тобою убитого, поклянется отомстить тебе — да и всей Северороссии в придачу. И так же испанцы, подвергшиеся нападению англичан, в праведном гневе пойдут мстить. Англичане ответят. И так без конца. С чего все началось, давно забыто. И я не хочу участвовать в этой кровавой карусели, а тем более начинать новую. Я не готов строить богатство на крови других. А по поводу службы подумай вот о чем. Несколько часов назад я бился с опричниками, пленившими тебя. Для них я был врагом, вторгшимся на их территорию, которую они, естественно, защищали. То, что ты был схвачен и неправедно осужден, касалось лишь их начальника да царя Ивана с Малютой. Встали, наверное, на моем пути и честные служаки. Встали — и полегли в честном бою. А теперь представь, что судьба распорядилась бы по-другому. Не казнили бы твоего отца, а возвысили. И пристроил бы он тебя, сына любимого, на цареву службу — сюда, в Петербург. А я бы пришел другого своего ученика вызволять. И встретились бы мы в бою. И ты не виноват — долг исполняешь. И я не виноват — хорошего человека спасаю. А в итоге один из нас — покойник.

— Значит, вы не ненавидите тех, кого убили там? — удивился Федор. — Как же вы сражались? Вы их жалели?

— Не ненавижу, не жалею, — покачал головой Басов. — Я не собираюсь ненавидеть людей, честно исполняющих долг. Но они сами выбрали свою судьбу. Они служат тому, кто мой враг. У меня не было иного способа спасти тебя, кроме как убить их. И я убил. В политической борьбе правители часто совершают неблаговидные поступки. Таковы правила игры. Но, служа им, ты вынужден расплачиваться по их счетам. Это тоже правило.

— Вы так многим рисковали ради меня, — задумчиво произнес Федор. — А я ведь вам никто. Почему?

— Не знаю. Я решил, что должен тебя спасти, — и все. Может, надеюсь на тебя. Но, видишь ли, это было мое решение. А теперь посмотри. В Северороссии много достойных дворян, служащих правителю. И этот правитель решил, что должен поддержать царя Ивана в борьбе с Литвой и Польшей. Не знаю, имеет это политический смысл или нет. Но эти дворяне, вместо того чтобы заниматься хозяйством и растить детей в своих поместьях, пошли воевать в Латвию, которая им сто лет в обед не нужна. А польский король решил, что усиление Московии опасно, и множество честных и умных польских дворян сели на коней и поехали в ту же Латвию, которая им нужна не больше, рубить московитов и северороссов. Если кто-либо откажется, будет объявлен изменником. Я никого не осуждаю и не поддерживаю, но участвовать в этом не хочу.

— Но так живет весь мир!

— Живет и будет жить, — подтвердил Басов. — Очень скоро придет время, когда воины великих держав будут отправляться на другой конец света, чтобы сразиться с другими солдатами, приехавшими из такого же далека, причем за земли, о которых их родители даже не слышали и которые лично им вовсе не нужны. И это без конца. Научись люди жить в мире, они могли бы путешествовать везде, торговать, обмениваться знаниями и жить в десятки раз лучше.

Но они предпочитают резню и нищету, ибо считают, что легче отобрать у соседа кусок хлеба, чем заработать на свой каравай. Я не в силах этого остановить, но могу в этом не участвовать.

— Но как же путь воина? Он ведь и состоит в честном и бескорыстном служении.

— Путь воина несколько в другом, — покачал головой Басов. — Для меня воин — это отношение к жизни, а не род занятий. Воин идет по пути побед и поражений, зная, что все на земле преходяще. Он всегда честен, и прежде всего перед собой. И неважно, дворянин он или крестьянин. Возможно, у нас еще будет время об этом поговорить. А убивать невинных и грабить их дома — это путь убийцы и грабителя, а не воина.

— И вы спокойно предлагали мне пойти на службу к правителям, думая так? — удивился юноша.

— Конечно, — усмехнулся Басов. — Мой долг учителя — предупредить тебя обо всем, что сопутствует этому пути. Теперь выбор за тобой. Если ты пойдешь туда, я расскажу тебе, как надо действовать, чтобы не быть обманутым, чтобы не поступить на службу к правителю, обреченному на поражение. И отпущу. Если останешься, то продолжишь со мной занятия фехтованием.

— Вы видите смысл жизни в совершенствовании искусства фехтования? — спросил Федор.

— Не совсем. Искусство боя — и фехтование в частности — это маленькая модель мира. Мир слишком велик, чтобы изучить его во всех проявлениях. Но, изучив модель и поняв те общие принципы, которые связывают ее со всем остальным многообразием жизни, ты можешь познать мир. Этим я и занимаюсь.

— Я пойду с вами, — решительно сказал Федор.

— На этом пути никто не обещает тебе ни денег, ни славы, ни власти, — предупредил Басов. — Ты можешь их обрести, но можешь и потерять из-за приверженности своему выбору, как потерял сегодня я. В любом случае они не доставят тебе удовольствия, потому что цели у тебя будут иные.

— Все равно. Я согласен.

Декабрьская вьюга мела снег по улицам маленькой Нарвы, забиралась в дымоходы и выла там, пугая суеверных горожан. В небольшом уютном доме депутата нарвского магистрата купца Петра Назарова царил уют. Негромко потрескивали дрова в камине. Еловые лапы, украшавшие гостиную, наполняли комнату неповторимым новогодним ароматом — рождественские елки еще не вошли здесь в обычай, однако Петр, вспомнив о традициях своего мира, предложил жене украсить дом колючими ветвями. Анне с восторгом приняла идею и с энтузиазмом принялась за дело. Кроме того, она так много хвасталась соседям, что уже через несколько дней большинство зажиточных нарвских домов были украшены таким же образом.